Первое время, заслышав вертолет, Анна Максимовна говорила несмышленому еще внуку:

— А вот наш папочка летит. Слышишь, какой у папочки голос? Ну, какой у папочки голос? У-у-у… Скажи: па-па, у-у-у…

Несколько позже Анна Максимовна стала уже приговаривать:

— А другие папочки не летают… они по земле ходят, гуляют со своим Андрюшенькой. Они «у-у» не делают, каждую ночь дома ночуют.

Вот так помаленьку жаловалась внуку Анна Максимовна на летчика Сашу, но голос ее был ласков, а смысла Андрюша пока еще не понимал, и было ему невдомек, что отец его не такой уж подарок для дома.

Нельзя сказать, чтобы Алексей Палыч не помогал Анне Максимовне. Во всяком случае, он старался. Но был он человеком застенчивым, казалось ему, что все он делает не так; да на самом деле так оно и получалось. Сходить в магазин, принести воды, наколоть дров — это еще ему удавалось.

Но вот внука он просто побаивался. Как и все застенчивые люди, он не умел разговаривать с маленькими: всякое «лю-лю-лю» и «сю-сю-сю» казались ему фальшивыми, как будто он притворяется, изображает нежные чувства, которых нет. На самом деле чувства были, но проявить их Алексей Палыч не умел. Не удавалось ему объяснить внуку свою любовь. А другого языка Андрюша понимать не хотел. В результате питательные смеси выплевывались на брюки Алексея Палыча, внук поднимал рев и не успокаивался до тех пор, пока Анна Максимовна не брала его на руки.

Алексей Палыч был обычным мужчиной и проявлял трогательную беспомощность, которая с доисторических времен[3], словно щит, надежно оберегает мужчину от домашних забот.

Алексей Палыч преподавал в школе физику и часто задерживался после уроков — подготавливал необычные опыты для своих учеников, которые с каждым годом все меньше стремились учиться; чтобы заинтересовать учеников на уроке, нужно было что-нибудь слегка взорвать или хотя бы устроить короткое замыкание.

Алексей Палыч не стремился вырастить из своих учеников великих физиков. Он считал, что ученики должны развиваться всесторонне, и старался по возможности отвечать на любые вопросы, даже если они не имели отношения к физике.

Ученики прекрасно знали об этой слабости Алексея Палыча и вопросы задавали охотно: во-первых, в эти минуты никого не вызывали к доске, во-вторых, почему бы и не потрепаться на интересные темы, которые жизнь с помощью телевидения, радио, различных газет и журналов подкидывает ежедневно.

Например, как раз сегодня целый урок проговорили на тему: «Могут ли животные думать?». Класс Алексея Палыча единодушно высказался в пользу животных: почти у каждого ученика была знакомая кошка или собака, которые совершали вполне разумные, осмысленные поступки.

— Однако современная наука склонна полагать, что животные лишены разума. Во всяком случае, так считают большинство ученых, — осторожно возразил Алексей Палыч.

Но класс знать не хотел никаких ученых. Возможно, эти ученые до того уже заучились, что ничего по-простому объяснить не могут.

— А вот у нас, например, собака пощипала соседского петуха…[4] И что она после этого сделала? Она убежала со двора и три дня не являлась домой. Почему?

— Условный рефлекс — боязнь наказания, — ответил Алексей Палыч.

— А что такое условный рефлекс? — спросили его.

— Ну, в данном случае сознание того, что за провинностью следует наказание.

— Вы сказали «сознание»? Но ведь «сознавать» — это и значит думать.

— Да, — согласился Алексей Палыч, — слово выбрано неудачно. Я должен был сказать — привычка.