— Чудно, — обрадовалась Зои. — Но готовить придется быстро — мы слишком близко к дороге и рискуем, что костер заметят, если туман рассеется.
Когда Дудочник занялся костром, а Зои взялась точить ножи, я села к Леонарду на бревно.
— Вы сказали, что мои спутники двигаются не как омеги, — тихо сказала я, чтобы остальные не услышали. — А я?
— И ты тоже, — отозвался он.
— Но я совсем другая. Они такие… — Я помолчала, подбирая слово. — Уверенные в себе. Уверенные во всем.
— Я не говорил, что ты такая же, как они. Я просто сказал, что ты ходишь не как другие омеги. — Он пожал плечами. — Дитя, да ты едва здесь.
— В каком смысле?
Он помолчал и усмехнулся.
— Ты ходишь так, словно думаешь, будто земля скупится выделить тебе место, куда поставить ногу.
Я вспомнила страшные минуты после смерти Кипа, когда Зак нашел меня лежащей на платформе под крышей зернохранилища. Воздух казался таким тяжелым. Если бы Зак не упросил меня сбежать, чтобы спасти его шкуру, сомневаюсь, что я смогла бы подняться и уйти. Все эти недели и мили спустя я не понимала, что с каждым шагом продолжаю тащить на себе бремя небес.
Глава 7
Мы съели кроликов и принесенные Евой грибы и зелень.
— Ты тоже провидица? — спросила я ее за ужином.
— Вряд ли, — фыркнула она.
— Прости, — извинилась я. Никому не нравилось, когда его принимали за провидца. — Я просто не заметила твоей мутации.
Леонард посерьезнел.
— У нее дефект, которого боятся больше всего. Удивительно, что вы его еще не заметили.
Последовала долгая пауза. Я снова оглядела Еву с ног до головы, но не увидела ничего необычного. Что же страшнее дара ясновидения, несущего с собой неизбежное безумие?
Леонард наклонился вперед и театрально прошептал:
— Рыжие волосы.