— Не придумали.

— Забавно.

— Отправь сюда экспедицию.

На капитанском мостике «Льва» находилась большая часть экипажа. За штурвалом стоял Павел Гатов — невысокий, жилистый мужчина, одетый в черные штаны с накладными карманами, цепарские ботинки и грубый серый свитер с капюшоном. Лицо Гатов имел узкое, немного вытянутое, плавно стекающее к маленькому подбородку, неказистость которого прикрывалась аккуратно подстриженной бородкой. Ее идеальная форма абсолютно не гармонировала с пребывающей в полном беспорядке прической: Павел частенько проводил по голове правой рукой, и потому его короткие черные волосы всегда торчали в стороны. В левом ухе Гатов носил золотую серьгу — безыскусное колечко, помогающее, по мнению цепарей, избегать Знаков Пустоты, а на запястьях — простенькие дешевые браслеты: бусины, цветные веревочки и кожаные ремешки. Кроме того, руки Гатова покрывали многочисленные татуировки, что придавало ему заправский вид профессионального цепаря.

Вот только ни один цепарь Герметикона не имел за плечами двух оконченных с отличием Академий и звания магистра по двум наукам.

Собеседником Павла выступал сам Винчер Дагомаро, консул Ушера, один из богатейших людей Кардонии. И вот в его внешнем виде не было ничего легкомысленного или цепарского. Несмотря на то что на борту находились лишь близкие люди, можно сказать — друзья, Дагомаро не расслаблялся и не изменял себе, он поднялся на мостик, облаченный в наглухо застегнутый пиджак с воротником-стойкой, в идеально отутюженные брюки и такие блестящие туфли, что их можно было использовать в качестве зеркала. А единственным украшением, которое позволял себе Винчер, был золотой значок консула Ушера на левой стороне груди. Как именно Дагомаро ухитрялся сохранять привычный лоск в отсутствие слуг, Павел не спрашивал, но предполагал, что консул заранее позаботился о достаточном количестве одежды.

Голову рано облысевший Винчер брил, однако волос у него хватало: густые рыжие брови над глубоко запавшими глазами и длинный, до груди, узкий клин знаменитой на всю Кардонию рыжей с проседью бороды. Впавшие щеки, длинный нос, огонь во взгляде — лицом Дагомаро походил на религиозного фанатика, однако религией консула была политика.

— То есть мы на краю мира.

— Чуть дальше, Винчер, чуть дальше. Мы пересекли Правую Хорду шесть часов назад.

А значит, удалились не только от оживленных торговых путей, но и от всех известных точек перехода. Правая Хорда — почти прямая цепочка необитаемых островов — считалась восточной границей заселенных земель Кардонии, и забирались за нее лишь редкие исследовательские экспедиции.

— Зачем так далеко? Аргументируй!

— Не люблю заниматься своими делами у всех на виду.

— Мы договорились провести испытание на севере Правой Хорды. Там полно никому не нужных островов.

— Предлагаешь вернуться?

— Павел! — Это был не окрик — Дагомаро никогда не позволял себе низводить Гатова до положения слуги или наемного работника, восклицание демонстрировало сдержанное неудовольствие. Консул показал другу, что его следовало заранее известить об изменении планов.

— Правая Хорда подробно описана, все ее острова нанесены на карты, — «аргументировал» свою позицию Гатов. — Лишние пятьсот лиг дали нам гарантию сохранения тайны.

— Допустим, — помолчав, произнес Дагомаро, без приязни разглядывая появившиеся на горизонте земли. — Допустим…

И прекратил спор, поскольку сам ратовал за строжайшую секретность испытаний.

Местные «земли», к которым стремился «Лев», представляли собой скопление необитаемых клочков суши: от совсем крошечных, больше похожих на отмели, до больших — 5–6 лиг в поперечнике — островов, поросших чахлой растительностью. Но до центра группы, где возвышался Корявый вулкан, единственная описанная картографами гора малюсенького архипелага, яхта не добралась — Гатов плавно повернул цеппель и распорядился в переговорную трубу:

— Каронимо, стоп машина.