— Достаточно, Ахмат! Мне кажется, Винтер всё понял! — мягко сказал хан. Палач отошел к жаровне. Корбан-Гирей вкрадчиво продолжил, — А, Винтер? Теперь тебе ясно, что церемониться с тобой мы не будем? А ведь это только начало, продолжение может оказаться более занимательным!

— Падла! — прошептал я. Всё тело горело, словно опущенное в крутой кипяток. Перед глазами плавали кровавые круги. — Ну, попадись ты мне!

— Упорствуешь, Винтер? — Голос хана журчал, словно далекий ручей. — А ведь ты можешь облегчить свою участь, если ответишь на несколько моих вопросов! Обещаю тебе легкую смерть от моей руки!

— Вот это ружье нашли притороченным к седлу твоего коня! — хан поднес к моему лицу АК-104. — Это из него ты положил сотню моих гвардейцев! Скажи мне, как оно работает!

— Хрена тебе лысого, татарская морда! — выдохнул я. Хан изменился в лице.

Неожиданно в дальнем углу пыточной развернулось «окно». Возникшая в проеме фигура вскинула автомат. Прошелестела короткая очередь. Окружающие меня татары словно взорвались изнутри. Хану миниграната оторвала ногу. Человек, облаченный в матово-черный «Юшман», неторопливо подошел к дыбе и несколькими взмахами десантного ножа освободил меня.

— Чего так долго? — буркнул я вместо «спасибо» и, кряхтя от боли, восстал с «ложа смерти». Подняв с пола свой автомат, я неловко пнул босой ногой корчащегося Корбан-Гирея и спросил спасителя: — А эту сволочь ты мне решил оставить? Отличный подарок!

Человек в бронекомбезе кивнул, откидывая забрало шлема. Я в полном обалдении уставился на его лицо. Очень знакомая физиономия. Именно её я каждый день, причесываясь, видел в зеркале.

— Мне показалось, что тебе будет приятно самому прикончить этого гада, — улыбаясь, сказал мой двойник.

— Это у меня глюки от переутомления пошли что ли? — задумчиво сказал я и протянул руку к подбородку собеседника, чтобы проверить на ощупь данные, полученные от зрения. Двойник немедленно цапнул меня зубами за палец, я ойкнул, а он расхохотался.

— Рот закрой, кишки простудишь! — посоветовал спаситель, доставая из набедренного кармана плоскую фляжку. — Накось, прими противошокового, а то в натуре с катушек съедешь!

Я машинально сделал несколько глотков. Во фляжке был мой любимый армянский коньяк. Я приложился ещё раз, залпом выдув половину содержимого. Напиток мягко ударил в голову, собирая разбежавшиеся мысли.

— Ты кто такой? — наконец задал я наиболее бессмысленный в данной ситуации вопрос.

— Кончай тупить, Серега! Я был о тебе лучшего мнения! — усмехнулся двойник, отбирая у меня фляжку. — Естественно, что я это ты, только постарше! Давай, мочи уже этого ублюдка, да пойдем отсюда, разговор есть!

Я обернулся к Корбан-Гирею. Лицо хана было белым как мел. Похоже, что у него болевой шок. Ну, ничего, сейчас мы освежим его впечатления. Я сходил к жаровне и, достав раскаленный прут, вогнал его в живот своему мучителю.

— Счастливый путь в загробную обитель! — напутствовал я на прощание Корбан-Гирея, шагая в «окно». И добавил совсем тихо, — под солнцем остается победитель…

С обратной стороны перехода ничего не было. Рамка отсутствовала. Двойник щелкнул пальцами и «окно» свернулось. Мы оказались в голой, выжженной солнцем степи. Неподалеку от нас стоял причудливый аппарат. Он одновременно напоминал корабль капитана Соло из «Звездных войн» и бомбардировщик В-2 «Стелс». Этакая громадина, метров семьдесят в длину и полсотни в ширину. В днище откинут пандус, по которому мог бы легко проехать танк.

— Как тебе моя птичка? — с гордостью спросил двойник.

— Впечатляет! — ошарашенно ответил я.

— Спейсер класса «Экстра», двадцать первая серия, — пояснил двойник, — пошли в салон. Примешь душ, оденешься, а я пока чего-нибудь пожрать соображу. За столом и поговорим!