После моих слов народ зашумел. Краем уха я услышал, что в толпе высказываются предположения, сколько людей потеряли мы, разбираясь с разбойниками. Хотя некоторые уверяли, что такие ухари вполне могли обойтись без потерь.

— Ладно, уважаемый, недосуг мне с тобой разговаривать, — решительно сказал я. — У нас государственное дело! Немедленно проводи нас до дома вашего барина!

— Сейчас, сейчас, господа хорошие, — засуетился староста. Он стал вполголоса отдавать распоряжения. Несколько мальчишек и парней постарше бегом бросились в разные стороны. Затем, взгромоздившись без седла на низкорослую чалую лошадку, староста поехал впереди нас, указывая направление. Попетляв километра полтора по полям и перелескам, хорошо прикатанная дорожка вывела нас на невысокий холм. Его венчал одноэтажный каменный «господский» дом с бревенчатым мезонином. Всё говорило о том, что заслуженный адмирал в отставке не благоденствует. Мезонин слегка покосился, а первый этаж зиял лишаями отвалившейся штукатурки. Дом уже давно пора было покрасить, крышу подлатать. По круглой лужайке перед крыльцом, которая когда-то была клумбой, бродили худые голенастые куры.

В проеме входной двери мелькнуло лицо одного из виденных в деревне мальчишек. Я понял, что староста предупредил своего хозяина. Ну, точно! Не успели мы спешиться, как на крыльцо вышел, торопливо застегивая пуговицы поношенного мундира, невысокий пожилой мужчина. Я с интересом посмотрел на легендарную личность. Как уже неоднократно случалось в нашей практике знакомств с известными историческими персонами, адмирал совершенно не напоминал человека изображенного на своем портрете. Для меня до сих пор оставалось загадкой, с кого художники писали знаменитых людей!

— Федор Федорович Ушаков? — на всякий случай спросил я.

— Так точно! — браво ответил старый адмирал, расправляя плечи.

— По именному приказу Государя императора Александра Павловича, вы призываетесь на военную службу! — торжественно провозгласил я, доставая из кожаного тубуса у седла свитки с документами. Бегло просмотрев бумаги, Федор Федорович схватился за сердце и, прошептав «Наконец-то!», в изнеможении облокотился о перила крыльца.

«Что же ты так взбледнул, милый? — сочувственно подумал я, — аж побелел! Как бы его „кондратий“ не хватил на радостях! Надо ему стимулятор вколоть, а то протянет ноги у нас на глазах!»

Я оглянулся на Эйвазова, но тот уже сам сообразил, что происходит. Достав из полевой аптечки миниатюрный пневмошприц, Олег быстро зарядил его нужной ампулой, и вколол адмиралу в шею порцию лекарства.

Чудо-препарат «Бета-мира» подействовал сразу. Ушаков порозовел, глаза флотоводца прояснились, он сделал шаг вперед и отпустил перила, за которые судорожно хватался.

— Извините, господа, но новость, сообщенная вами, оказалась весьма неожиданной, хотя и приятной, — твердым голосом произнес Ушаков. — Прошу вас, заходите в дом!

Мы отдали поводья коней подскочившим мальчишкам и, гремя шпорами, прошли внутрь. Через небольшую прихожую мы попали в светлую гостиную, уставленную потертой, но симпатичной мебелью. Пригласив нас присаживаться на диваны и кресла, Федор Федорович удалился, чтобы лично распорядиться об угощении. Из глубины дома несколько раз доносился его зычный голос. Буквально через мгновение на поцарапанном ломберном столике появилось два десятка разномастных скляночек с настойками и наливками. Место между ними заполнили тарелки с простой деревенской закуской: мочеными яблоками, свежей ягодой, квашеной капустой и солеными огурцами. Проскакав верхом около десяти километров, да ещё помахавши саблями в лесу, мы изрядно проголодались и охотно набросились на угощение.

Убедившись, что все его приказы исполнены, Ушаков присоединился к нам. Выпили за Государя императора, затем за здоровье хозяина, затем за здоровье гостей.

— Приношу свои извинения, господа, за столь скудный стол, — виноватым голосом сказал гостеприимный хозяин. — Если бы вы предупредили о своем визите заранее, то мы бы приготовили настоящий обед!

— Не беспокойтесь, Федор Федорович, мы люди военные, привыкшие в походной жизни обходиться малым, — ответил я. — Что нам бог подаст, то и покушаем!

Успокоенный столь простыми манерами столичных гостей, Ушаков предложил сходить в баню, а потом пообедать по-настоящему. Предложение было принято с благодарностью. Увидев, что червячка мы заморили, адмирал пригласил меня, как старшего по званию среди приехавших, в кабинет для приватного разговора.

Обстановка в кабинете флотоводца напоминала адмиральский салон фрегата. Тяжелые стулья с широко расставленными ножками, стол с бортиком по краю. На одной стене барометр в резном деревянном футляре, на другой большой медный компас. Даже светильник под низким потолком висит на карданной подвеске. Из-за обилия приспособлений, призванных бороться с последствиями качки, казалось, что мезонин, в котором располагался кабинет, сейчас отпочкуется от дома и поплывет.

— К сожалению, не имею чести знать вас, Ваше высокопревосходительство, — начал Ушаков, удобно устроившись в ковшевидном кресле. — Однако вынужден задать вам несколько вопросов личного свойства!

— Генерал-майор Иванов Сергей Алексеевич, флигель-адъютант Его Величества, — представился я. — Можете задавать любые вопросы, Федор Федорович, однако, прежде чем вы начнете, я должен принести вам от лица Государя самые искренние извинения за некорректные действия в отношении вас. Государь раскаивается в содеянном! Ваш огромный опыт и несомненный талант нужны Отечеству! Грядет новая большая война с Турцией. Вы прекрасно знаете Черноморский театр военных действий, но Государь планирует не только обеспечить полное превосходство нашего флота на внутренней акватории. Готовиться захват проливов Босфор и Дарданеллы, и выход на оперативный простор. Поэтому так же бесценен ваш Средиземноморский опыт.

— Спасибо, Сергей Алексеевич, вы сразу ответили на половину моих вопросов, — просиял Ушаков. — Хотелось бы ещё узнать, сколько времени мне дается на сборы, куда я должен прибыть и какими силами мне доверят командовать?