— Водка по талонам — отрезала молодая продавщица с белоснежными, сожженными хлором, волосом.
— Барышня, где ж я вам талоны возьму? Нам, прикомандированным, почему-то, в РОВД не выдали.
— Вы милиционер, что-ли? Одну бутылку водки могу дать.
— Тогда одну водку и два коньяка.
Загрузив покупки в прихваченный из казармы вещевой мешок, переложив бутылки, специально прихваченными с собой, футболками, я вышел из магазина. К сидящему в кустах наркоману-алкоголику присоединился его брат — близнец, одетый, в забывшие свой изначальный цвет, семейные трусы, короткие резиновые сапоги и куртку «Аляску».Теперь они играли в гляделки с Демоном, оскалившись, очевидно, пытаясь напугать кобеля своим двумя передними зубами на двоих. Я сел на свой «Восход» и поехал, по засыпанной шлаком, дороге в сторону берега Енисея.
Берег здесь изобиловал маленькими бухточками, то тут, то там, были видны небольшие пляжики с желтым песком. Над быстрой водой, почти касаясь поверхности, носились юркие стрижи. Демон что-то унюхал в зарослях рогоза, куда он, с шумом вломился, так что, наружу, торчал только хвост.
— Здравствуйте, а вы милиционер— десантник? — раздалось за спиной. Я обернулся и, чуть не завалился на землю, вместе с мотоциклом. В трех шагах от меня стояло живое воплощение моих юношеских эротических фантазий и беспокойных снов — две молоденькие блондинки. Одна тоненькая, с прямыми полосами ниже плеч и большими серыми глазами, в половину маленькой, симпатичной мордашки. Губы сердечком, точеный носик. Вторая была не менее хороша, только волосы были волнистыми, а глаза темно-синими, ну и фигура была чуть покрепче. Девчонки были одеты в белоснежные рубашки с короткими рукавами и импортные джинсовые шорты, плотно обтягивающие загорелые стройные ножки. Белые кроссовки завершали образ барышень из обеспеченных семей.
— Почему десантник?
— Я в больнице практику прохожу, и у нас вчера стенгазету вывесили, что у нас, в городе, высадился батальон милиционеров— десантников.
Я посчитал, что разубеждать местных жителей, что нас не батальон, и мы не десантники, будет разглашением военной тайны, и поэтому только кивнул. Тем более, из зарослей, вылез довольный и хрустящий кем-то, мокрый Демон и, вежливо помахивая хвостом, подбежал знакомится.
— Ой, а это ваша собака? А можно его погладить? А он не укусит?
— Погладить можно, не укусит.
Девчонки кинулись начесывать загривок кобелю, который, довольно урча, завалился на бок, прямо, мокрой шкурой, на белоснежные кроссовки, подставляя нашим новым знакомым брюхо для почесывания.
Минут через пять, когда девы утомились чесать волосатое чудовище, мы познакомились. Красотку с серыми глазами звали Наташа, а ее подружку — Глаша. В итоге, меня пригласили в гости, на обед, на завтра, в приметный дом на две семьи, чья красная крыша виднелась метрах в трехстах от места нашего разговора. Просили быть непременно, а кроме пса, обязательно, взять с собой какого –ни будь джентльмена. Вкатив в расположение, я горячо похвалил себя за то, что догадался обмотать бутылки с спиртным тряпьем, так как, на нашу голову, прикатил какой-то проверяющий. Во дворе роты охраны исправительного учреждения, стояла номенклатурная черная «Волга -3102», с красивыми, желтыми «противотуманками». Наш ограниченный контингент, одетый, как партизаны, изображал строй в две шеренги, а перед строем, толкал вдохновляющую речь, солидный мужчина в хорошем сером костюме. Возле лимузина, изображал охрану, крепкий капитан, неизвестного роду -племени, в черных комбинезоне и берете, с милицейской эмблемой. Офицерский пояс его, оттягивали к низу, кобура от пистолета «ТТ», и, какой-то штык, в черных ножнах. Я поставил своего «конька» в отдалении, примотав лямки вещмешка к рулю, скомандовал Демону «рядом», и изобразив два строевых шага, попросил разрешения встать в строй. Проверяющий обернулся, недовольно поморщился, но в строй встать позволил. Так я и не понял, что ему не понравилось — моя красная футболка или мокрый Демон. Продержав нас еще минут пять, призывая к соблюдению социалистической законности и предостерегая от отхода от принципов пролетарского интернационализма, проверяющий, прихватив Пахома, пошел решать какие-то вопросы с руководством «зоны», а я, быстренько спрятав вещмешок, со спиртосодержащими растворами в свою спортивную сумку, вернулся во двор, где мои коллеги с любопытством рассматривали «универсального солдата», который, в довершении всего, надел на нос импортные «зеркальные» очки, с яркой этикеткой в нижней части стекла, и продолжал смотреть сквозь нас сверху вниз.
— Это кто такой? — я толкнул Вицке в плечо.
— Ирбитский ОМОН — шёпотом ответил мне напарник.
— о как! А что у него на поясе висит?
— Парни говорят, что штык от винтовки Токарева, а другие спорят, что от СКС….
Я представил, как капитан, в своем черном комбинезоне, похожий на помесь танкиста с эсесовцем, гоняется, со своим штыком, за местными и заулыбался. Заулыбался, а потом загрустил. Я вспомнил, что в прошлой жизни, слышал, что этого бравого вояку и его, не менее красивых подчиненных, недели через три, местные подловят в засаду. Толпа окружит автобус с бойцами, обольют его бензином и потребуют отдать оружие. Не знаю, как было на самом деле, но вроде бы, окруженные орущей толпой, «купаясь» в парах бензина, бойцы дрогнули, оружие отдали, а потом, в полной мере, испытали на себе боль и унижение безоружного перед вооруженным. Вроде бы никого не убили, но пострадавшие были. Я пару минут поколебался, но, увидев возвращающегося к машине Пахома и проверяющего, решился и подошел к капитану.
— Товарищ капитан, сержант Громов, разрешите обратится?