17. День девятый. О новых вкусах и новых чувствах
Никита окаменел, пытаясь понять, не послышалось ли. Не спит ли он вообще, не снится ли ему, что Юля действительно устроилась в его объятиях и сладко дышит чуть ниже уха, заставляя кожу покрываться мурашками. Но нет, она действительно была здесь, обнимала и почти коснулась мочки уха губами, когда снова прошептала, уже настойчивей:
– Поцелуй меня. Пожалуйста.
Он повернулся медленно, словно боялся спугнуть, и осторожно заключил её лицо в ладони, приподнимая и поворачивая к себе. Потом закрыл глаза и потянулся, нежно касаясь. Юля пошевелилась, прижимаясь сильнее, и его рука сама скользнула ей за спину, притягивая к себе, в то время как губы принялись неспешно изучать каждый изгиб, каждую трещинку, целуя, отпуская и целуя снова. Внутри взорвалось ослепительное пламя, разнося по телу густое, тяжёлое желание, от которого мгновенно перехватило дыхание. Юля слабо замычала, когда он, отбрасывая нежность, впился в неё, проникая языком в рот, заставляя повторять его движения, прерываясь лишь для того, чтобы глотнуть воздуха.
Она не поняла, как оказалась на спине, а Никита лёг сверху, разводя её ноги коленом и лихорадочно скользя рукой от талии к груди, сминая платье и поднимая его выше. Второй рукой он продолжал держать её затылок, не давая отстраниться, хотя сейчас у Юли и в мыслях этого не было. Мыслей вообще не было, она словно превратилась в концентрированный сгусток желания, бешеной пульсацией разливавшегося по телу. Сжав края его майки в руках, она потянула наверх, и пока Никита рывком стягивал её через голову, смотрела, тяжело дыша, не делая попыток остановить мир, который стремительно вращался вокруг. В его глазах плясали черти, делая травянисто-кофейную глубину непроницаемо чёрной, затягивающей, гипнотизирующей.
Всё предвкушение, томление, ожидание выплёскивалось сейчас в рваных выдохах, резких движениях, желании коснуться везде и сразу, почувствовать гладкость чужой кожи, втянуть носом её запах, поцеловать, прикусить. Юля громко застонала, когда Никита, отбросив в сторону бюстгальтер, втянул губами сосок и, не выпуская изо рта, несколько раз облизнул. Провела ногами в гольфах по его спине, подцепляя резинку штанов и стягивая их вниз. Никита нетерпеливо дёрнул их свободной рукой, но запутался в штанине и скатился с дивана, увлекая за собой Юлю.
Не давая передохнуть, она поцеловала его, пока он продолжал стаскивать ногами штаны, что-то неразборчиво мыча. Толкнула рукой стол, ножка которого больно впилась в бок, и тот опрокинулся, увлекая за собой ноутбук, с глухим стуком упавший на ковёр. Чувствуя его пульсацию между своих ног, Юля повела бёдрами, заставляя Никиту судорожно втянуть воздух и тонко выдохнуть. Его руки легли на её ягодицы и крепко сжали, притягивая к себе. Никита рывком перевернул её на спину и сел, тяжело дыша, скользя лихорадочным взглядом по телу. Пальцы скользнули под резинку трусиков, обвели их контур сверху вниз и остановились там, где ткань успела насквозь пропитаться влагой. Юля приподнялась навстречу, вздохнула жалобно, умоляюще, а он вдруг улыбнулся и потянул их вниз, заставляя приподнять бёдра и вытянуть ноги, чтобы помочь снять.
Оставшись полностью обнажённой, Юля выдохнула, широко развела ноги и застонала, запрокинув голову, когда его палец проник внутрь и тут же вышел, поглаживая лёгкими, дразнящими движениями. Никита склонился над ней, ловя губами короткие стоны. Оргазм приближался слишком быстро, и, будь у неё чуть больше времени, Юля подумала бы о причинах того, как быстро это удалось Никите, но сейчас она просто отдалась навстречу наслаждению, зарождавшемуся глубоко внутри и уже рассыпавшемуся сладкой дрожью внизу живота. Губы Никиты скользили по её шее, скулам, губам, и сам он дышал так шумно и сладко, словно получал удовольствие наравне с ней, наслаждаясь каждым новым стоном, каждым движением навстречу. Когда она выгнулась, задрожав, он впился в её плечо губами, врываясь внутрь двумя пальцами сразу, заставляя гортанно застонать.
Юля медленно открыла глаза, улыбнулась шальной улыбкой и притянула его голову к себе, влажно, глубоко целуя, давая понять, что не только не устала, а наоборот, жаждет продолжения. Руки Никиты скользнули под её спину и подняли, заставляя сесть и обхватить ногами. Не выпуская её, он поднялся и развернулся, собираясь направиться в спальню, но Юля уже приникла губами к его шее, рассыпая по ней множество крохотных поцелуев, прихватывая губами кожу, и Никита остановился. Продолжая придерживать её одной рукой, вторую он запустил в её волосы, жадно целуя, и так, почти вслепую, не глядя, перед собой, постоянно останавливаясь, пошёл к двери. Они поняли, что надо всё же смотреть, куда идёшь, когда Юлина спина больно врезалась в дверной косяк, а рука в попытке зацепиться за стену, вцепилась в картину, заставив ту повернуться на пятьдесят градусов.
Никита тихо усмехнулся в Юлины губы и в несколько шагов преодолел расстояние до кровати, укладывая её сверху и стягивая с себя боксеры. Она жадно смотрела на него, пытаясь охватить взглядом всего и сразу, запомнить этот момент навсегда. Но через секунду память шустро ускакала вместе с остатками мыслей, потому что Никита подтянул её к изголовью и зашуршал обёрткой презерватива, разрывая её зубами и отбрасывая в сторону. Стянув с неё гольфы один за другим, он закинул её ноги себе за спину и медленно вошёл, дрожа от напряжения. Юля застонала, сцепляя ноги в замок, и подалась навстречу, подстраиваясь под его движения.
Хотелось продлить эти мгновения, растянуть их на вечность или хотя бы на полтора десятка минут, но, сколько бы Никита ни пытался думать о чём-то другом, Юлины стоны, бесстыдные вращения бёдер и хриплые просьбы не останавливаться напрочь снесли крышу. Сейчас он не думал ни о чём, кроме женщины под ним и удовольствия, остро разливающегося по позвоночнику. Никита громко застонал, стиснув зубы, и вжался в неё, крепко зажмуривая веки, под которыми заплясали яркие точки. Потом протяжно выдохнул, открыл глаза и посмотрел на Юлю, на её искусанные, припухшие от поцелуев губы и мутный взгляд. Коротко поцеловав, Никита снял презерватив, перегнувшись, открыл второй ящик тумбочки и положил его в пакет, который всегда находился там именно для этих целей. И только потом откинулся на спину рядом с Юлей, блаженно улыбнувшись.
Юле казалось, что она плывёт на волнах где-то далеко-далеко. Сознание нехотя возвращалось в тело, а вместе с ним приходило понимание того, что только что произошло. Она повернула голову и встретилась взглядом с довольно улыбающимся Никитой. На сердце стало тепло, но вместе с тем тревога не спешила отступать.
– Что это только что было? – сипло спросила она.
– Потрясающе-невероятный секс, – прошептал Никита и облизнул пересохшие губы. Юля промолчала, обдумывая, что сказать дальше, но он, расценив её молчание по-своему, приподнялся на локте и встревоженно спросил: – Что-то не так? Всё было слишком быстро? Тебе не понравилось? В следующий раз будет гораздо дольше, гарантирую. Просто ты так долго сводила меня с ума, а ещё эти гольфы…
Поняв, что он не замолчит и будет дальше считать, что ей не понравилось, Юля просто накрыла его губы ладонью и потянула к себе для поцелуя.
– Всё действительно было потрясающе и невероятно. – Она поймала его взгляд, надеясь, что он увидит в её глазах именно то, что она только сказала. – Кстати, почему мы не остались в гостиной?
– Ковёр, – улыбнулся Никита, успокаиваясь. – Он ужасно натирает колени и спину. Всё планирую заменить, да руки не доходят.
Юля молча кивнула – слова не шли на ум. В голове вообще было пусто, а ещё изнутри начинала подниматься неловкость. Словно чувствуя её, а может, просто следуя очередной из своих традиций, которые нельзя нарушать, Никита сел и посмотрел на Юлю через плечо:
– Я в душ. Не сбежишь, пока меня не будет?
– Не сбегу, – заверила Юля, хотя сама подумала, что именно так бы и поступила, будь у неё возможность. Смущение росло в геометрической прогрессии, то, что только что между ними произошло, попросту не укладывалось в голове, и как себя вести дальше не представлялось вообще. Наверное, будь у неё такая возможность, Юля отмотала бы время назад и просто поблагодарила бы Никиту за поддержку, но теперь отступать было поздно, оставалось решать, как с этим жить.