– Ты что? – Надя смерила его серьезным взглядом. – Тут вообще нельзя ничего бояться. Если будешь бояться, сразу заболеешь. Мысли материальны. Желать никому зла нельзя. Очень быстро колесо сансары вертится.

Герман кивнул. Это он уже где-то слышал.

Попытавшись расслабиться, присел на липкий поручень рядом с ней, немного почесал кедом собачонку, разглегшуюся на теплом асфальте.

Вскоре подъехал брат Баблу, Бабар, степенный лысый, маленький и почти совершенно черный индус с пузом и тонкими ручками-ножками, на которые пластилина не хватило. Даже Надя была на голову выше.

Бабар с большим чувством достоинства раскланялся, потом коротко сообщил:

– Баблу из ил.

После чего вцепился в кейс одной рукой, в сумку NBA другой и, не пискнув, закинул их в багажник. Надя села впереди. Герман влез на раскаленное заднее сиденье. Машина была годов 80-х, без кондиционера.

На дороге кричали, сигналили, везде мелькали огни ехавшего сразу во всех направлениях транспорта. Хорошо выспавшаяся Надя без конца трещала с почти не улыбавшимся, сурово бормочащим что-то в ответ Бабаром.

«Вот я и в Индии», – подумал Герман, глядя на уплывавшего назад моторикшу.

– Ну, что? Нормально?

Герман огляделся. Это был бамбуковый гестхаус с большой двуспальней кроватью по центру. Дверь с постером Ганеши вела в душ и туалет. У окна стоял стол и стул. На полу – циновка. На стене кондиционер.

– А змеи не проберутся? – уточнил Пророк.

Надя улыбнулась.

– Если ты не будешь о них все время думать – не проберутся.

Герман сел на жесткую кровать. Немного попрыгал. Она выбрала номер с двуспальной. Это что-нибудь да значит.

– Тогда нормально.

Если все время думать о ее лобке, значит, все получится! Так действует метод превизуализации, обратный методу не-думания о змее.

– Итс гуд. – Надя обратилась к пожилой женщине, завернутой в сари, у двери. – Вы тэйк ит.

Женщина вдруг искренне закивала, заулыбалась и исчезла, показав два стертых, как у бегемота, клыка.

– Хорошая, – оценила хозяйку Надя. – Что скажешь?