Выждав удобный момент, я встал во весь рост. Измученные Бесы выронили несчастное тело.

— Горите в аду! — Крикнул, попав одному точно в лоб. Второй выхватил пистолет, но получил сразу две пули. — Это вам за девушку, твари!

— Какая… девушка? — Протянул выживший, медленно оседая на траву. Подыхает, а держит за идиота. Отлично, надо срочно разрезать веревки.

Я выхватил нож, дрожащими руками освобождая напарницу. В любой момент могло подойти подкрепление. Надо спешить, но при этом не ранить несчастную.

Так, голова почти что свободна. Линда завернута в ткань, которую тоже вспорол. Но вместо пухлых щек с красными губками, на меня уставилось мужское лицо.

Седой дядька с квадратной головой и армейским «ежиком». Отрешённо глядит в одну точку, словно старый алкаш. В военной форме, как остальные солдаты. Погоны на плечах золотые. Наверное, знак отличия.

— Твою мать, чертов дед! Господи, о чем только думал!? — Сел на краю тропинки, взявшись за голову. Выходит, ее здесь нет. Минутная иллюзия рухнула.

Выстрелы вдалеке прекратились, солнце светило все ярче. Но в душе разливалась чёрная дрянь. Хотелось прибить старого воина, будто он во всем виноват.

От внезапного потрясения впал в ступор на какое-то время, ковыряя пистолетом рыхлую землю, как детской лопаткой. Я мог бы сидеть весь день, но в реальность вернул грубый голос:

— Вы что, сволочи!? Мы вас с вертушек расхерачим! Гореть будете, суки!

— Какие вертушки, старик!? Я спас тебя, черт возьми!

— Пошел на хрен, козел. Тамбовский бес тебе старик, выродок!

Я поднялся на ноги, с трудом сдерживая злость. Потянул куртку вниз, громко крикнув:

— Какой я бес, мать твою!? Я с твоими бойцами бандюганов крошил. Вон валяются, шавки. Как думаешь, кто уложил?

Старик прищурился от солнца, глядя мне прямо в лицо. Спустя пару секунд кашлянул, сказав поспокойнее:

— Наш штаб вычислили. Охраны маловато поставили. Вот меня и схватили. Вкололи какую-то дрянь, чтоб парализовало. Ты мальчик тот, что нам помогал?

— Боец второго уровня, блин, — сказав это, со злостью плюнул на землю.

— Ладно, ладно, боец, не кричи. Развязывай поскорее!

— С какого перепуга!? Полежишь часа два, может, остынешь!

Мужик замолчал, чувствуя, что виноват. Хотя, меня не бесили его злобные крики. Проблема в обманутых чувствах, в чем я, конечно же, не признался.