Майк, почувствовав, что Мерл согнул локоть, разгадал его намерение. Он отнял от его запястья правую руку и снова изо всей силы ткнул бандита кулаком в живот. Тот от неожиданности шумно выдохнул струю пузырьков. Теперь Мерл вынужден был всплыть. Он выпустил оружие, освободив правую руку, чтобы рубануть Майка по плечу, но опытный ныряльщик увернулся от удара. Головой рассекая черную муть, Мерл стремительно вынырнул и закружил на воде, высматривая в глубине своего врага. Наконец буквально в метре от себя он увидел Майка.

– Кто звонил? О чем вы говорили? – выпалил он, опасаясь услышать худшее.

Мерл прищурился. Он был специалистом по рукопашному бою, голыми руками мог свернуть шею этому парню – оружие ему не требовалось. Но опыт, приобретенный им в Ираке, Панаме и во время тайных операций в Перу, за которые не награждают медалями, показывал, что добиться победы проще и быстрее, если сразу внушить противнику, что он обречен. В данном случае, поскольку в плен он никого брать не собирался, нужно было убедить Майка Маккарти, что ему незачем бороться за жизнь.

– Флойд звонил, – неторопливо произнес Мерл. – Бабе твоей каюк.

Майк медленно покачал головой, подавленный ужасной новостью. Мерл улыбнулся и ринулся к ошеломленному противнику, намереваясь прикончить его. Он преодолел только половину расстояния, когда из воды вдруг взметнулись руки Майка, сжимающие револьвер девятого калибра, в обойме которого было еще десять пуль.

При виде оружия на лице Мерла отразилось изумление. Он думал, что пистолет на дне озера. Спецназовец открыл рот, будто хотел что-то сказать, но Майк спустил курок, и первая пуля расщепила Мерлу зубную дугу. Вторая раздробила скулу под левым глазом. Третья и последняя угодила прямо в лоб.

Голова Мерла скрылась под водой. Майк выпустил револьвер, и он пошел ко дну вслед за бандитом. Шейлы нет в живых? Этого просто не могло быть. Теперь ясно, что Мерл и Флойд намеревались убить их обоих. Причем с самого начала.

Майк медленно подплыл к рыбацкой лодке, перекинул руку через корму, завел мотор и направил маленькое суденышко к берегу, уцепившись за борт: забраться в лодку не было сил, обдумывать дальнейшие действия не имело смысла… Майк был в отчаянии.

Шейла повесила трубку таксофона и покатила чемодан по залитой солнцем улице Джорджтауна. Она еле передвигала ноги, а вскоре сил не осталось совсем. Рядом оказалось уличное кафе, и она тяжело опустилась на один из железных стульев. Она слышала слова Мерла. Слышала выстрел. Шейла зарылась лицом в ладони.

Она отдала бы что угодно, отдала бы все, лишь бы повернуть время вспять. Наконец-то она поняла, что такое истинная скорбь. Когда-то в школе она поставила сто долларов на победу своей команды в футбольном матче и проспорила их, позже она потеряла десять тысяч долларов на акциях компании «Энрон». Тогда она тоже горько переживала, но гадкое ощущение утраты со временем притуплялось. Сейчас же боль – и физическая, и душевная – была нестерпимой. Такую боль пережить невозможно. В голове роилось множество предположений из серии «что если», но от них становилось только хуже. Ей отчаянно хотелось потерять память, стать бесчувственной или просто умереть, как он. Майк погиб по ее вине, потому что она по глупости возомнила себя слишком умной, особенной, лучшей из лучших. Ведь он мог просто скрыться, получив деньги. Но нет, Майк прежде всего думал о ней. Собирался отдать им все деньги, лишь бы спасти ее. Какая же она никчемная эгоистичная стерва! Зачем она вообще позволила ему ввязаться в эту аферу, когда деньги, в сущности, значат так мало?

Да потому что она хотела, чтобы он был триумфатором. Иметь рядом обычного человека, заботливого, сердечного – этого ей было мало. Вот ее родители – обыкновенные люди. И что в том плохого? Зачем лелеять в себе честолюбие, если оно приводит к столь плачевным результатам? Шейла подняла глаза к небу, умоляя его помочь ей. Майк наверняка мог бы сбежать, но ради нее остался в плену в мерзком трейлере. Это ли не проявление самой сильной, преданной любви, какая только есть на свете?

Возле ее столика остановился официант. Он кашлянул, привлекая ее внимание, и она отерла мокрые от слез щеки.

– Кофе, – всхлипнула Шейла. – И воды.

Официант поклонился и пошел исполнять заказ. Им, официантам, конечно, часто случается видеть здесь плачущих влюбленных – столько туристов!.. Если бы они только знали!.. Может, рассказать обо всем официанту? Или надо было сдаться полиции в аэропорту? И что дальше? Даже если полиции удалось бы уговорить Мерла не убивать Майка, все они до конца дней своих торчали бы в тюрьме.

И вдруг безумие того, что она совершила в аэропорту, затмило все остальные мысли. Она вспомнила весь эпизод до мельчайших подробностей. Как же ей удалось уйти, забрав чемодан с пятью миллионами долларов, который теперь неприметно стоит у ее ног?

Ответ постепенно сложился сам собой – медленно, сквозь почти ощутимую пелену скорби, обволакивавшую ее. Каждая улика, каждая новая зацепка подскажут полиции, что она и Флойд приехали сюда, чтобы поместить в банк деньги, из-за которых они убили Дени Лима. Никому и в голову не придет, что цель их визита – снять со счета еще одну крупную сумму, имеющую отношение к преступлению. Если преступник настолько умен, что догадался спрятать украденный капитал в оффшорном банке, вряд ли он станет привлекать к нему внимание в ближайшие дни после ограбления.

Должно быть, полиция выследила ее и Флойда и приехала за ними в аэропорт, но чемодан они не заметили, потому что не искали его. А Флойд от таксофона отправился прямо в дамскую комнату, полагая – и совершенно справедливо, – что черный чемодан со стороны выглядит как обычный предмет багажа, каких в аэропорту сотни и в нем, как и в других чемоданах, ничего интересного: купальники, плавки и пляжная одежда с пятнами от кокосового масла.

Впрочем, какая теперь разница? Ее любимый погиб. Эта простая мысль звоном отозвалась в ушах, и из глаз вновь брызнули слезы, капая прямо в чашку с кофе, которую поставил перед ней молодой негр-официант. Обслужив безутешную американку, он молча удалился. Да, она любила Майка. По-настоящему. Но так и не призналась ему в том. И теперь уж никогда не признается.

Теперь, с запозданием, когда это не имело значения, когда ее эгоизм нанес непоправимый вред, она наконец-то впервые осознала, что значит любовь. Все, что она прежде, всю свою жизнь, с презрением отметала, считала сентиментальной слабостью, обрушилось на нее с сокрушительной силой. Ей казалось, в ее сердце сосредоточились скорбь и горе всех женщин, которые жили и живут на земле от самого сотворения мира. И она знала, что страдает по праву. Это было возмездие за то, что она не решилась открыть свое сердце человеку, который ради нее пожертвовал собой.

Шейла выпила полчашки кофе, но потом почувствовала дурноту и, оставив на столе деньги, побрела на соседнюю улицу, волоча за собой свое богатство. «Полиция ищет блондинку без багажа, а не брюнетку с чемоданом», – рассудила она. Она уже хотела поймать такси и отправиться в гостиницу, где останавливалась с Майком, чтобы попытаться пережить в памяти счастливейшие минуты в своей жизни, как вдруг на ум пришли слова Майка о том, что в случае каких-либо осложнений они встречаются в его квартире. Но слова эти относились к прошлому, когда они были счастливы и не могли даже представить, какой кошмар ожидает их впереди.