Я ей что, великий целитель? Я содержимое черепушки вообще в первый раз вижу, а она «покажи, да покажи!» Да, я откуда знаю?! В конце концов, это она читала записи Гранура, я их даже не листал!

Хотя…

Я начал внимательно присматриваться к той картине, что открывалась мне в магическом зрении, а потом, подсмотрев, как это делает мама, с четвертой попытки сформировав такой же зеленоватый отросток, ткнул им в определенное место.

— Сюда! — твердо сказал я.

Честно говоря, я вообще не понимал, почему выбрано это место. Я просто решил для себя, что установленный ментальный щит, для мозга данного разумного, вещь инородная, и постарался просто найти область, содержащую, на мой взгляд, какое-нибудь инородное включение, или хотя бы, имеющую какую-нибудь неправильность. И ткнул я своей указкой туда, где мне почудилась такая вот неправильность, хотя в чем она заключается, я не понял. Просто показалось так.

— Угу! — вроде согласилась со мной матушка. — Именно сюда Кочерыжка свой щит и поставил!

— И что? — я пожал плечами, так как пока ничего не понимал. Как по мне, так это место было не лучше и не хуже других.

— Его очень легко обойти! — отрезала матушка, а потом вдруг начала объяснять, почему это неправильно, и рассказывать, как нужно было сделать правильно.

Я слушал ее с умным видом, время от времени многозначительно кивая головой, но не понимал вообще ничего! Мне тупо не хватало знаний, чтобы понять, о чем она мне рассказывает.

— Ну, все понял? — наконец, угомонилась матушка.

Я тяжело вздохнул и решил, что правда — это наше все!

— Мам, я вообще ничего не понял! — я заметил, как глаза матушки потемнели от гнева, и она начала набирать в грудь воздух, и не стал ждать, пока она выскажет все, что думает по этому поводу, а резко поднял руку. Мама переместила свой взгляд на нее. — Мам, мне просто не хватает знаний! Мне ни в коллеже, ни дома ни разу ничего подобного не показывали и не рассказывали! Я же даже не знаю, что в голове за что отвечает! А ты мне «покажи, куда будешь ставить щит!» Да, я бы его куда-нибудь на пару гвоздиков прибил бы, и все!

В моем голосе, видимо, было столько неприкрытого отчаяния, что мама вдруг резко успокоилась, а в конце моей речи даже прыснула, но быстро прикрыла рот рукой.

— И правда, — судя по голосу, она продолжала улыбаться. — Прости. Давай, сделаем так! Я буду делать и рассказывать. Ты не задаешь вопросы, просто стараешься запомнить все, что я скажу и покажу. Вопросы потом, когда мы закончим, и ты осмыслишь все, что мы делали. Возможно, для осмысления одного разумного будет недостаточно, ты тогда не впадай в панику и не ори «сливайте воду — щи кипят!». — Я кивнул и ухмыльнулся, услышав одно из любимых маминых изречений. — В общем, работаем, я буду говорить тебе, что я делаю и что делать тебе, да?

Она посмотрела на меня, я молча кивнул.

Мама глубоко вздохнула.

— Ну, тогда начали! — скомандовала она, и мы…

Начали!

В течение следующих, наверное, двух часов, я поддерживал энергетические потоки, искривлял их, расширял или сужал, а у одного потока даже изменил путь, по которому он тек! А уж что творила матушка, по моим представлениям, это вообще было о-го-го! Один раз она даже расщепила поток энергии на два более мелких и очень сильно изменила их путь.

— Сигналка! — объяснила она мне, но поняв по моей физиономии, что это мне ровным счетом ни о чем не говорит, пояснила: