— Остынь.

Тогда он прошелся по будуару, деловито озираясь. Ворчал: «Не то, не то…». Потом вдруг сгреб Елену в охапку и потащил ее в коридор. По пути, не разжимая хватки, залез в кладовку и взял наручники. Она яростно брыкалась — он только дергался, когда она попадала. Все это было молча, но всерьез, никакой игры.

Кончилось тем, что Балакирев пристегнул ее к трубе отопления в коридоре, возле туалета для медперсонала. И тут стало ясно, чем ему не подошел будуар — там трубы были спрятаны под гипрок, тогда как здесь — тянулись по стене в открытую.

— И что дальше? — спросила Елена, сидя на корточках.

— Ширяй! — крикнул Вадим. (Уборщик высунулся из операционной. ) — Тащи судно.

— Кому?

— Мне, тормоз!

Пока Ширяй ковылял до палаты и обратно, он сел на пол рядом с Еленой, — спиной к стене, раскинув длиннющие ноги поперек коридора.

— Когда поссышь, отстегну, — бросил он в воздух.

— Опух, мудак, — зло откликнулась она.

— Не пыли.

— А я говорю, тайгу пылесосишь.

— Посмотрим…

Славно поговорили. Когда судно было доставлено, Елена осведомилась:

— Ну и? Ссать при тебе? Ширяеву, наверное, вот, тоже интересно поглазеть.

Балакирев, кряхтя, поднялся.

— На горшок — сама. А проверим вместе, — он показал пипетку, с помощью которой капают мочу в специальное отверстие в тест-кассете. — В общем, кликнешь.

Развернул своего приятеля и легонько подтолкнул его:

— Гуляй, плевок.

Пошел и сам — к будуару.