– А какой смысл мне вам помогать? Если вы говорите, что любовь ни при чём, в чём мой куш?

– Ваша возлюбленная Ольга будет жить. Откажетесь – и она умрёт.

– Неприкрытый шантаж? Фу! И зачем было распинаться? Послали бы какого-нибудь хромого беса сообщить мне это, зачем сами утруждались?

– Посмотреть на вас хотел вблизи.

– И как – красивый?

– Не в моём вкусе. Как вам условия?

– Интересные условия. Я могу подумать?

– Можете. Вскоре мы снова встретимся. Просить вас не говорить о моём визите Борису я не стану. Вы всё равно расскажете. Так что лучше передайте ему пламенный привет от меня. До скорой встречи!

Я открыл глаза и обнаружил, что лежу в своей машине на откинутом сиденье. Привстал, чтобы найти что-нибудь, подтверждающее моё местопребывание в ресторане. Я не верил, что это был сон. Должна быть какая-то вещица или знак. О, так и есть!

На бардачке лежала золотая цепочка, которой недавно забавлялся демон. Весьма любезно! Да только без надобности. Я взял цепочку и бросил в бардачок. Борису утром покажу. Прогрев машину, чтоб не холодно было, я закрыл глаза. Усталость взяла своё, незаметно сморив меня в сон.

Ночь прошла практически без сновидений, только лишь под утро я услышал отчётливый голос отца Льва:

– Кирюшенька, будь добр, чадо, навестите с Боренькой старика, тревожная весть не даёт покоя. Приезжайте как можно скорее. Ждать буду вас с нетерпением.

С этими словами старца я проснулся. На часах почти семь. Хорош спать, пора дамского хахаля поднимать. Как и вчера вечером, Борис открыл не сразу. Окинув меня сонным взглядом, пригласил войти. Спросил:

– Что произошло, Кирилл?

– Отец Лев просит приехать. Сказал, новость у него нехорошая.

– Ты с ним виделся?

– Да, во сне. Угостишь кофейком? Сам только проснулся.

– Ты разве не у Оли ночевал?

– Нет, в машине, у тебя под домом. По дороге расскажу. Не зависай. Приводи себя в порядок.

Змеёныш Борька недаром был чёртом – через десять минут он уже предстал передо мной бодрым, свежим, образцово одетым человеком. Большая чашка кофе и пара сигарет привели в чувство и меня. Говорили вполголоса, чтобы не разбудить «даму сердца» «рогатого» любовника.