– Папа, а давай зайдем сейчас и купим круассан, – предлагает Злата. До дома еще пару минут ехать. – Шоколадный.
– Хм-м. А ты разве любишь круассаны?
– Да! Еще я люблю мармеладки, зефир, конфетки люблю. Шоколадки тоже люблю! Я все люблю!
Все сладкое. Ну вы поняли. «Злата – Королева-сладкоежка». Сейчас мы ее стараемся ограничивать.
– Даже торт? – спрашиваю с подковыркой.
– Да! И торт люблю!
– Разве? Неожиданно. А вчера тебе торт понравился? С собачкой?
– Да! Очень понравился!
– Но ты же его не ела?
– Просто он невкусный. Зачем вы купили с собачкой? На тот день рождения был торт со свинкой!
Я киваю. Ага, был такой – год назад. Смешная поросячья рожица из розового суфле. Малиновый. Вкусный, но для меня – чересчур сладкий.
А потом я вспоминаю.
– Но тот торт ты тоже не ела! (Кстати, эта фраза – хорошая разминка для дикции, рекомендую.)
– Да!
– А зачем тогда его покупать? Ты же его не ешь?
Злата вздыхает.
– Просто он такой красивый.
196. Носки для Кинг-Конга
Злата (теперь шесть) по случаю соплей осталась дома, надела теплые носки и занялась уборкой. Закрылась в гостиной, включила музыку на старом мамином телефоне и давай изо всех сил убираться.
Видимо, у женщин это где-то в крови. Только старшей, Василисе, не досталось. У нее на рабочем столе Кинг-Конг взбирался на небоскреб, все разрушил, гулко кричал в ночное небо, бил себя кулаками в грудь, потом аэропланы прилетели, немного постреляли, пожарные машины приехали, немного потушили, затем Кинг-Конг упал, раздавил пару пожарных машин… В общем, все так и лежит с 1933 года. А на том пятачке, где упавшего Конга чуть сдвинули, Василиса делает уроки.