При словах «школа олимпийского резерва» моя жена теряет волю.

Несколько лет назад нашу Василису отобрали в секцию волейбола. Она походила туда пару месяцев, а потом ей стало некогда – хор, учеба, театр и прочее. И волейбол вместе со школой олимпийского резерва остался в прошлом. Лариса иногда вспоминает о тех временах и вздыхает. Кажется, она уже мысленно примеряла на себя роскошное платье а-ля «все еще молодая и красивая мать олимпийской чемпионки», а тут приходится от него отказываться.

А сегодня Лариса звонит:

– Меня Василиса насмешила. Хочешь, расскажу?

– Давай.

Василиса первый день отправилась в бесплатный городской лагерь, как раз при олимпийской школе, где она когда-то занималась. Направленность у лагеря спортивная. В день одна-две тренировки. В какую секцию идти, выбираешь сам. И Василиса, недолго думая, пошла… нет, не на волейбол.

А на вольную борьбу.

– Э… куда? – Я почесал затылок. – Я думал, она на волейбол…

– Она сказала, что там уже была, а на борьбу ей интересно.

– И что? – говорю.

Лариса смеется.

– Сходила. И тренер пригласила ее в спортивную школу заниматься. Одну из всех. В сентябре, после лагеря. Может, у нее талант?

– Да уж. Теперь понятно, почему Василиса так обнимается, словно проводит удушающий прием! Но черт… девочка на вольной борьбе? Может, зря я не позволил ей пойти на бальные танцы?

И Василиса, и Злата с самого рождения были твердые, как сталь. Пухленьких мягких детей мы с женой видели только по телевизору. И у других людей. В наших ткни пальцем – палец сломаешь.

Так, в общем-то, и осталось.

Если Злата тебя обнимает, ты принимаешь форму Златы. И некоторое время так ходишь.

Если это делает Василиса, главное, успеть постучать ладонью по ковру. В смысле, до того, как треснут ребра.

Первые сопрано из ансамбля Локтева – страшные люди.

– Вот, – говорю жене вечером. – А ты все вздыхала по олимпийскому резерву. Красота же! Занятия бесплатные, на сборы возят за счет государства, самооборона… Пусть идет на борьбу. Я за.

– Она же девочка!