17 Совершенно секретно! Не для рыцарей!

МАРКУС

  Накормив инкуба, мы с Ланой отправились на стандартное патрулирование. Рыцарь выпросила в транспортном отделе развалюху, которую машиной было сложно назвать. За руль села Лана, не без моей настоятельной просьбы почтить меня такой честью, как быть угробленным её мастерством вождения. 

  И как в воду глядел! 

  Этот горе-рыцарь пыхтела и бурчала не хуже мотора автомобиля, дёргая ручку передачи так, будто её первостепенная задача вырвать рычаг с мясом. А на педали... Если то, как она нажимала на них называется «плавно», то я — самый добрый и милый из всех ныне живущих драконов. 

  От тряски в консервной банке у меня разыгралась изжога. Мелькнула мысль превратиться в дракона и улететь нахер, подальше от опасной девицы, которая упорно выкручивала руль и исключительно с десятого тычка занимала парковочное место на безлюдной стоянке. 

  Видит бог, она меня и без своих рыцарских штучек в тартар отправит.

  Объехав город — мой персональный круг ада — мы вернулись в департамент и сели заполнять бланки о том, что в Гластонберге всё спокойно. Никто никого не задирает, не достает и не провоцирует. Из местных существ. Местных же жителей.

  Едва справились с бессмысленным бумагомарательством, как и рабочая смена подошла к концу, о чём старательно пыталось возвестить солнце, робко пробившись сквозь заляпанные окна второго этажа полицейского департамента, где стояли наши с — будь она неладна — напарницей столы. 

  Друг напротив друга. 

  Практически нос к носу. 

  Более неприятного вида передо мной уже давно не возникало: если Лана пила чай, то с прихлёбыванием, если она взаимодействовала с компьютером, то начинала с ним разговаривать вполголоса, обещая выбросить на помойку. Но хуже всего было то, как она заполняла документы: низко нависала над бумажкой, старательно выводя буквы, высунув и прикусив кончик языка. 

  И такая может кому-то понравится?

  Мне оставалось повторять про себя мантру: «Спокойствие, только спокойствие. Трупы и война нам не нужны». И тут же затаённая злоба подкидывала образ мисс дю Лак прикованной к кровати, да так, чтобы открывал прекрасный вид на беззащитную задницу, которую я с превеликим удовольствием выпорол бы, наслаждаясь кровавыми полосами.

  Жестоко? Да. Для человека. 

  Но я не человек. Да и свалившаяся на мою голову мартышка с мечом далека от женского идеала, который восхваляли поэты, певцы и увековечивали в своих работах художники и скульпторы.

  Роуз бы сейчас непременно нафырчала бы на меня. Что-то вроде: «Так нельзя. Она же женщина. И рыцарь. А ты знаешь, какого быть женщиной в рыцарском роду, а тут всё намного хуже!»

  Но после всего, что устроила эта женщина-рыцарь, мне хотелось только одного — что-нибудь сломать. Желательно что-то, что мелодично хрустнет под моим натиском.  И обязательно живое. А желательно Лана дю Лак. 

  Вот это да-а-а.