— Чтоб нас не качало. Я попробую пробить дыру.

Послышалась возня, и вскоре наша камера выровнялась. Тогда я и попытался пробить отверстие в железной стенке. Она оказалась крепче, чем я думал. Пришлось бить сильнее, чем я снова привлёк надзирателя.

— Эй, сказано же было, не шуметь! — не открывая окошка, выкрикнул он.

После этого мой сокамерник взвизгнул и побежал ко мне. Я догадался, что надзиратель разогрел металл возле двери.

Ваня не добежал даже до середины контейнера, как упал, остановленный цепями.

За дверью раздался радостный смех Джейсона.

— А я предупрежда-а-ал, — с наслаждением протянул он.

Вот же ублюдок. Он даже не мне сделал больно, а невинному парню. Тот, кстати, снова принялся всхлипывать.

— Так, успокойся. Мы отсюда выберемся.

— Что я сделал такого? За что я здесь...

— Видимо, не смог себя защитить. Сейчас это карается смертью. Ну или рабством.

— Да заглохните вы уже, конченые. Достали! — снова возмущался сосед.

— А он в чём-то даже прав. Если завтра тяжёлый день, то нужно выспаться.

— Я... Я боюсь.

— Не ссы, Ванёк, прорвёмся.

Плач парня поутих, и я даже сумел уснуть на уже тёплом железном днище нашего ящика. Даже сумел отдохнуть за ночь, чему очень был рад. Не радовало только скорое пробуждение, не сулящее ничего хорошего.

— Подъём, мясо, поднимаемся! Пора умирать и радовать зрителя, га-га-га! — радостно орал надзиратель, стуча чем-то железным, по каждому контейнеру.