И “Десерт”.

Всего в рамках спецоперации “Меню” на Камбоджу сбросили почти сто десять тысяч тонн бомб. Их сбрасывали втайне от простых американцев. Об авиаударах знали лишь немногие военные и люди из администрации президента.

Но это было только начало.

Закончилось “Меню”, закончилась даже война во Вьетнаме, а на Камбоджу продолжали падать бомбы. Всего американцы сбросили на эту маленькую страну свыше полумиллиона тонн бомб – в три раза больше, чем на Японию за все время Второй мировой войны (включая две атомные бомбы).

В ходе бомбардировок погибли по меньшей мере сто тысяч камбоджийцев. Вероятно, гораздо больше: точное число жертв установить невозможно.

Чем больше американских бомб падало на Камбоджу, тем больше людей вступало в ряды красных кхмеров. На начало 1970 года насчитывалось всего две тысячи партизан; два года спустя – свыше тридцати тысяч. Они контролировали почти половину страны.

Американских граждан удавалось обманывать почти четыре года. Правда о налетах на Камбоджу вышла наружу только после Уотергейтского скандала[35],[36].

Когда 15 августа 1973 года американский Конгресс постановил завершить бомбардировки, красные кхмеры насчитывали уже от сорока до пятидесяти тысяч человек и медленно но верно двигались в сторону столицы.

Мы отвозим дядюшку Key в его бамбуковую хижину. Он снимает шлепанцы и ложится на спину на пол: по его словам, в таком положении ему легче пережидать полуденный зной. Он уставился в потолок, словно хочет пересчитать сидящих на нем мух.

Мы еще некоторое время беседуем. Сыам не скрывает, что мы едем к поварихе Пол Пота. Дядюшка надолго задумывается, а потом говорит:

– При Пол Поте мой младший брат управлял нашей деревней. Тогда у меня еще была жена. Она работала в поле, он туда пришел, и они из-за чего-то поссорились. Она в сердцах упрекнула его, что вообще-то мы одна семья, ей и в голову не приходило, что его нужно бояться. Вечером люди брата поймали ее на пути домой. Избили так, что через два дня она умерла. Потому что надо было слушаться, а она не послушалась.

Ни я, ни Сыам не знаем, что сказать. Я бормочу, что нам очень жаль. Сыам переводит. Но дядюшка на нас даже не смотрит: он погрузился в воспоминания.

– Брат и его люди убили таким образом больше пятидесяти человек. Одних били, другим просто не давали еды. Он был неплохим малым, очень странно, что он так себя вел. Потом пришли вьетнамцы и прогнали Пол Пота, а мой брат перестал быть главным. Через несколько лет он заболел каким-то раком, у него по кусочку отваливалась кожа. Вроде бы у него даже нос отвалился. Не знаю, правда ли это, потому что он не выходил из дому, но так говорили люди. Жена от него сбежала, дети не желали его знать. Никто из деревни не принес ему даже стакана воды. Он умер неизвестно когда, а после его смерти никто не захотел предать его тело земле.

– И где же его похоронили? – спрашивает Сыам.

– Там же, где и всех. Возле воронки.

Возле воронки? Возле той, где мы были всего минут пятнадцать назад?

Дядюшка утвердительно кивает: если точнее, то в зарослях, рядом с которыми мы припарковали машину. Оказывается, мы, сами того не ведая, ходили по братской могиле, где лежат и жена дядюшки Key, и его брат-преступник.

Я прошу Сыама спросить у дядюшки, почему он ничего нам не сказал.

– Вы спрашивали про воронку, – дядюшка ни на секунду не переводит взгляд с мух на потолке на нас.

Лидеры красных кхмеров часто женились на кухарках. Кхиеу Сампхан, будущий глава государства, женился на некой Со Сотиат. Впервые он увидел ее, когда она принесла еду ему и другим предводителям. Много лет спустя госпожа Со вспоминала, что с тех пор Кхиеу часто приходил помогать ей по кухне или перебирать с ней зерно. Она не знала, что и думать о его ухаживаниях: он был интеллектуалом, учился в Париже, а она всего лишь простая девушка из деревни. “Только когда он пришел помочь чистить чеснок, я смогла проверить, какой у него характер”, – сказала она[37]. Видимо, испытание характера прошло успешно, потому что вскоре они поженились.