– Круто вот так вдруг умереть! Сразу никому ничего не должен! Если бы я погиб, не пришлось бы париться о деньгах, о маминых зубах… Я стал бы абсолютно свободным…

Я вспомнил смотровую площадку, ирландца Шона, смешных черных детей с воспитательницей, холеных дамочек… Я видел их всех, обезумевших от страха, сгорающих заживо на наших глазах, залитых самолетным топливом, плавящимся металлом, прыгающих в окна… Для Юкки это была свобода, для кого-то – победа.

Мы смотрели на гибнущие небоскребы и видели самих себя. На наших глазах умирала часть мира, которому мы принадлежали, умирала часть нас.

В «Вестминстере» царило оживление. Все обсуждали последние новости.

– Это теракт, я вам точно говорю! – утверждала Олимпия. – Японские камикадзе отомстили за Хиросиму.

– Какие камикадзе, это сионистский заговор! Я слышал, что все евреи заранее вышли из небоскребов! – спорил Лаки.

– Ты совсем свихнулся вместе со своими дружками реднеками, братец! – съязвила Марианна.

– Как бы на нас не напали, – опасалась Олимпия.

– Мама, ну кому мы нужны!? – смеялась Мишель.

Бельмондо молчал.

– А ты как думаешь, Георгиас? – обратилась Марианна к мужу.

– Высшие силы покарали Америку.

– Какие высшие силы?

– Инопланетяне.

Марианна презрительно расхохоталась:

– Ты абсолютный псих! Боже, как меня угораздило выйти за тебя!

– Это не ты за меня вышла, а меня на тебе женили!

– Еще бы! Тебе захотелось сладенькой жизни в Америке, вот ты и прилетел, а меня даже в глаза не видел!..

Резко подорожал бензин. Многие решили, что началась война. Не ясно только, с кем. Лаки заседал в клубе реднеков. Они готовились наказать черных, евреев и остальных «неблагонадежных», если откроется, что крушение «Близнецов» их рук дело. Олимпия, не зная чем заняться, носилась как заведенная по мотелю и ресторану.

– У нас билеты, что мы теперь будем делать, – беспокоился Юкка.