Так вот в судетских городах и поселках начались массовые демонстрации с требованиями полной автономии. Полицейские пытались немцев разгонять и арестовывать, в ответ их стали убивать — в открытую, а больше исподтишка. Ввели войска и аресты стали массовыми. Немцы побежали семьями в Германию, где стали молить хохдойчей заступиться за них. Гитлер зарычал и повел войска к границе. Чемберлен полетел на самолете (впервые в жизни!) его успокаивать, после чего прибыл к Бенешу с просьбой о подчинении обстоятельствам. А закончилось все тем же Мюнхенским сборищем (вместо еврея Блюма туда поехал Бонно), на котором справедливость восторжествовала и немецкий народ Судетов воссоединился с остальными немецкоязычными народами Третьего рейха. За мирное разрешение проблемы судетских немцев Гитлер был выдвинут на Нобелевскую премию мира! (правда, она ему не досталась).

Чемберлен, вернувшись в Англию, оповестил лондонцев с балкона своего дома «Я привез вам желанный мир!» и был удостоен аплодисментов. Но едкий Черчилль почти тотчас отозвался фразой: «Вы привезли нам позор и войну; только позор мы испытываем сейчас, а войну испытаем чуть позже». 5 октября палата общин Британии собралась на заседание, посвященное итогам Мюнхенского договора. Немногочисленная оппозиция критиковала премьера, хотя не очень убедительно. Большинство депутатов от партии тори выступило с поддержкой итогов переговоров, но Черчилль вылил на их головы ушат холодной воды. Он выступил с развернутой речью, в которой сначала уверил Невилла в неизменной к нему дружбе, а потом стал рассказывать, чем этот договор обернулся для Чехословакии (она раздавлена, повержена в прах и через несколько месяцев мы этого государства на картах не увидим), чем чреват для малых государств Европы (они все в скором времени станут сателлитами Германии) и чем обернется для Великобритании (нам останется уповать на свою заградительную авиацию, господа). «Невилл уверяет, что с Гитлером вполне можно разговаривать. Но разве демократия может найти общий язык с нацистским деспотизмом? Немецкое руководство попирает основы христианской морали, черпает вдохновение в варварском язычестве, пропагандирует агрессию и жестокость, манипулирует людьми с помощью репрессий, получает извращенное удовольствие от кровавого насилия. Вряд ли Британии нужны тесные контакты с таким режимом».

Далее Черчилль заглянул на пару лет вперед и спрогнозировал такое усиление Германии, при котором существование Британии будет зависеть от прихоти нацистов. «Они предъявят нам требования, которые мы вынуждены будем выполнить. Эти требования могут быть связаны с притязаниями на наши территории или даже на нашу свободу. Легко предугадать, что политика покорного повиновения повлечет за собой ограничение свободы слова, запрет дебатов в парламенте, а также ограничение свободы печати. Нам уже сейчас говорят, что у английских политиков и журналистов нет права критиковать нацистскую систему диктатуры. Когда же все средства выражения общественного мнения утратят свой авторитет, мы отправимся дальше под нацистским конвоем…»

Речь Черчилля стала передовицей субботнего выпуска «Стандарта», а в добавок к ней «Реставратор» дал несколько статей-сателлитов. В одной из них он описал унижение чехословацкой делегации, которая приехала в Мюнхен, но ее не допустили до переговоров; в другой — самодовольство Муссолини, через которого переговоры и велись (он единственный из глав государств знал английский, французский и немецкий языки), причем тот особо не скрывал, что они с Гитлером ловко провели «лягушатников» и «ростбифов»; в третьей — торжество регента Хорти, которому Гитлер позволил включить в состав Венгрии земли Южной Словакии (исконно венгерские по версии бывшего адмирала Австро-Венгерского флота); в четвертой — откровения словацкого лидера Тисо под названием «А чем мы хуже?», в которых он призывал к разделению Чехословакии на два государства. На последней же странице был помещен комикс, изображающий злоключения бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма в концлагере Бухенвальд. А к следующей субботе Сергей стал писать первую главу фантастического романа о Второй мировой войне, начав с оккупации немцами Чехии и Моравии в марте 1939 г….

К концу 1938 г. тираж субботних выпусков газеты «Эвенинг Стандарт» перевалил за миллион экземпляров. Заинтригованные лондонцы, да и жители всех городов Южной Англии с нетерпением ждали продолжения романа «Как это будет» под авторством Джека Салливана, в котором весьма подробно описывалось начало войны и действия в ней разных стран и людей. В канун Рождества должна была выйти 10 глава, посвященная действиям французской армии спустя неделю после ошеломляющего нападения немецких войск на Польшу, в то время как в 9 главе было описано потопление немецкой подводной лодкой грузо-пассажирского лайнера «Атения», вышедшего из Ливерпуля в Нью-Йорк. Морской устав, принятый всеми значительными странами мира, требовал предупреждения о нападении и высадки пассажиров в шлюпки, но обер-лейтенант Пауль Рихтер просто засадил две торпеды в борт безоружного корабля, который продержался на плаву минут десять (отчаянно терзая эфир сообщением о торпедировании и просьбами о помощи), а потом перевернулся и утоп вместе со 150 пассажирами и членами команды. Командир базы подводных лодок в Вильгельмсхафене топал ногами и кричал, что Рихтер своей глупой атакой спровоцировал вступление США в войну против Германии и отправил его под арестом в Берлин. Однако адмирал фон Дениц и сам Гитлер сочли, что обер-лейтенант поступил правильно (пусть нас боятся повсеместно!) и тотчас выпустили меморандум, что Германия непричастна к крушению «Атении». Одной из реакций Великобритании на этот инцидент стало назначение Черчилля Первым Лордом Адмиралтейства.

Ну а в 10 главе описан поход французской армии в Саарскую область. Воинские колонны двигались очень осторожно, рассылая во все стороны разведовательные танкетки — однако кроме немецких пограничников никого не встретили. Пограничники же сложили оружие и заявили, что им дан приказ не препятствовать французам, так как Рейх не считает себя в состоянии войны с Францией. В таком темпе войска за неделю дошли до Рейна, где их предупредили у мостов, что далее движение будет неуместно. Командующий армией генерал Гамелен запросил у правительства по телефону дальнейших распоряжений, и премьер Даладье (в книге у власти был уже он) приказал Рейн не переходить и ни в коем случае не стрелять — так как в Польше война, видимо, уже кончается. Тем временем в Польшу тоже беспрепятственно вошли с востока войска СССР и заняли ее белорусские и украинские области, а также населенный поляками город Вильно. Президент Мосцицкий и министр обороны Рыдз-Смиглы попросили убежища в Румынии, но их там интернировали. Войска вокруг Варшавы еще сопротивлялись, и тогда немцы провели массированную бомбардировку ее жилых кварталов. Много жителей погибло, а у защитников резко снизилась стойкость, и спустя месяц после нападения Польша капитулировала. Французская же армия получила приказ вернуться на исходные позиции — так и не повоевав с немцами.