— Вы не знаете, у нее были враги?

— Насколько я представляю, были. Но ничего определенного мне не известно. Иногда долетали какие-то слухи, точнее, обрывки фраз, но в моем присутствии все разговоры такого рода сразу прекращались.

— А какие отношения связывали вашу мать и Оксану Вольскую?

— Они дружили. Много лет. А потом поссорились. Уже давно, года два назад. Но когда маме стало плохо, она позвонила именно Вольской. И тетя Ксана тут же прислала за ней машину из своей клиники. Думаю, что бы между ними ни произошло, мама тете Ксане доверяла. И Оксана Яновна никогда бы не обманула ее доверия. Не такой она человек, чтобы пойти на предательство.

— Вы хорошо ее знаете?

— Да. Тетя Ксана помогла мне появиться на свет. Пожалуй, ближе ее у меня никого нет.

— А отец?

— Ну, вы же знаете, как он загружен работой. Наверное, если сложить все время, которое мы провели вместе, едва ли набежит больше месяца.

— С мамой он общался так же редко?

— С мамой чаще.

— Они ладили?

— Насколько это от него зависело. С мамой временами бывало трудно, но отец понимал, что она больна, и проявлял чудеса терпения.

— А как ко всему этому относилась прислуга?

— Изо всех сил блюла нейтралитет. Тем, кто имел глупость проявить хоть какое-то отношение, быстро отказывали от места.

— Могли уволенные затаить обиду на Альбину Николаевну?

— Вероятно, да. Но из-за таких обид не убивают.

— Вы часто навещали мать в клинике?

— Каждый день.

— И наверное, успели познакомиться с кем-нибудь из персонала?

— Я несколько раз разговаривала с Михаилом Вадимовичем, лечащим врачом мамы. Здоровалась с сиделкой, но это вряд ли можно считать знакомством. А нескольких докторов и медсестер, давних друзей Оксаны, я знаю еще с детства.