— Поздравляю кадеты со второй закрытой практикой по психологической подготовке, ну и с боевым крещением. — С усмешкой ответил ей Майор, после чего сделал строгое лицо и добавил, уже сухим тоном. — Кадет Романенко, надеюсь ваше не корректное обращение к старшему по званию, больше не повториться. Спишем на состояние аффекта.
— Так точно! — Тут же став по стойке смирно ответила девушка, хотя судя по взгляду ей было что ответить Игорю Дмитриевичу на это заявление.
— Так, кадеты, нечего рассиживаться. Едем в училище. — Скомандовал он, после чего развернулся на каблуках и направился в сторону припаркованного у ворот внедорожника. — Всем спасибо, вызывайте чистюль. — Обратился он уже к бойцам спецназа. Один из них отдал ему воинское приветствие после чего приложив руку к шлему отошел в сторону.
Мы же последовали за нашим инструктором по боевой подготовке и сев на заднем сидении авто, одновременно скривили свои лица. Так уж вышло, что Сонька в отличие от меня была вся в крови и мозгах первого террориста, которому я снес голову.
— Запашок от тебя не очень. — Не удержавшись прокомментировал я, за что тут же получил шутливый удар по ребрам.
— И кого мне за это благодарить? — Недовольно проворчала она. — Мог бы между прочим и спасибо сказать, я тебе только что между прочим жизнь спасла.
— Спасибо. — Улыбнувшись ответил ей я.
— И ты меня даже поцелуешь? — Тут же придвинулась ко мне девушка, заставив меня отпрянуть назад.
— Ты себя в зеркало сейчас видела? — Спросил я у нее. — Ты хочешь, чтобы у меня потом при виде тебя срабатывал рвотный рефлекс.
— Что прямо так все плохо? — Округлив глаза спросила она. — Тогда ладно, живи. Потом поцелуешь.
Я в ответ лишь подкатил к потолку глаза, откидываясь на сидении и стараясь отодвинуться от рыжей подальше. Даже окно приоткрыл. В этот момент за руль сел Игорь Дмитриевич и при нем мы не стали перешучиваться. А зря, так как пока ехали окончательно отошли от адреналина и у меня потихоньку начиналась паника.
Если честно не очень хочется вспоминать тот момент. С одной стороны стыдно за свою слабость, а с другой она мне явственно говорила, что я живой человек и у меня все еще есть душа.
Когда приехали в училище и отмылись, нас по одному вызвала к себе Марина Викторовна. Не знаю, сколько она разговаривала с девушкой, но мне мозги она поласкала не меньше часа, видя что меня всего буквально трясет.
Не знаю, благодаря разговору с ней, или выданным сержантом ста граммам, я смог уснуть, хоть и постоянно просыпался в холодном поту. Мне раз за разом снился сон в котором доспех духа у этих мразей был таким же крепким, как и учителя и нас с Сонькой просто разбирали на атомы. Ужасней всего было видеть первобытный страх в глазах девушки, полный понимания, отчаяния и надежды. Точно такой же, как у той свиньи, что я заколол.
Утром следующего дня, я встал, сделал разминку и не смотря на то, что все одногруппники, что оставались на выходные в казарме, спали, отправился на пробежку, где пересекся с Рыжей. Девушка трусцой догнала меня и выровняв темп пристроилась рядом.
— Как ты? — Спросил я на бегу, продолжая тщательно следить за дыханием.
— Нормально. — Ответила она, точно так же следя за своей дыхалкой. — Сам как?
— Хреново. — Ответил я ей в ответ. — Но уже лучше.
Дальше мы просто молча пробежали километра три и вернулись каждый в свою казарму. Я тут же позвонил отцу, повинившись по телефону, что не связался с ним раньше, но тот меня успокоил, что наш Майор сообщил ему, что произошло и что со мной и девушкой все в порядке.
Помниться страдал я еще где-то неделю, которую ежедневно проводил индивидуальные беседы с Мариной Викторовной и женщине успешно удавалось переключать мои мысли. Нет, не только на ее кружевные чулки, которые она с завидной регулярностью невзначай демонстрировала, но и просто беседами, около философскими рассуждениями.