Дрейк стоял у окна, за которым серела предрассветная Москва. Уже упакованный в белоснежную рубашку, галстук и темные брюки. На спинке дивана черным пятном лежал пиджак классического кроя. Сегодня Демон Ада выглядел куда официальнее, чем вчера. Я даже на секунду прониклась важностью его проекта.

Я спросонок потерла отлежанную щеку. И что он там от меня хотел?

– Он хотел кофе, – ответил черт.

Значит, эффект чтения мыслей еще не рассосался. Печально. И неловко. Ведь минутой ранее я думала про массаж, по степени обещанного наслаждения сравнимый с эротическим. Хотя… что я в этом понимаю?

– Я не умею, – пожала плечами и оглядела себя. Моя блузка была мятой. Ей пришлось отрабатывать пижамой.

– Хмм… Все умеют варить кофе, – он повернулся ко мне и недоверчиво склонил голову набок.

– Значит, все, кроме меня. Я не вру.

– Вижу, что не врешь, – Дрейк резко выдохнул. – Это проблема, Олеся.

Умеет он сделать утро «добрым». Зачем все так усложнять? То невидимая пыль ему взрывает мозг, то отсутствие кофе – серьезная, видите ли, проблема.

Сведенные над переносицей брови намекали, что умыться мне не дадут, и я вяло поплелась на кухню. Может, согласится на чай? Или намеренно сварить ему какую-нибудь бурду, чтобы Дрейк понял: помощница из меня так себе и вчерашний тест-драйв был не показателен? Авось и отпустит. В контракте ничего не было о том, какой именно по степени идеальности кофе я должна варить.

Лопатки щекотнуло недобрым взглядом. Пожалуй, не стоит так рисковать, учитывая, что «чертов черт» читает мои мысли.

– Умница. Верное решение.

– Я бы могла научиться, но у вас нет этой… турецкой медной штуковины, – протянула я и, порывшись в верхних ящиках, добавила: – И кофемолки тоже.

Он что, рассчитывал, что я умею вытягивать бодрящий нектар прямо из воздуха? Черт, подвид наивный. Редкий, но все же существующий экземпляр.

– Ладно… Потом решим этот вопрос.

Он тряхнул головой, и темные волосы упали на глаза. Дрейк отбросил их ладонью назад, да так и завис с рукой на голове, жадно всматриваясь в пейзаж за окном. Сквозь московскую унылую серость пробивался яркий рассвет, отражаясь от зеркальных небоскребов и заливая кухню розово-оранжевыми отблесками. Я тоже зависла: глаза увязли в напрягшейся плечевой мышце, так дерзко обтянутой белой тканью. Офонареть.

– Лучше расскажи, почему ты на полу валялась? – глаза Дрейка променяли респектабельные, лоснящиеся, будто бы от масла, небоскребы на невзрачную меня.

– Диван неудобный, – просипела в ответ, пытаясь проморгаться. Надо как-то заставить себя отлипнуть. Стыдно так глазеть.

– Диван как диван! – недоуменно фыркнул Дрейк и опустил, наконец, руку, возвращая мне спокойствие. – Держи.

Он достал из заднего кармана джинсов узкий конверт и протянул мне.