Событие восьмое
Рейнгольд Штелле пришёл в сельсовет пораньше и на удивление застал там многолюдье, и чуть не бунт. Председатель колхоза стоял на крыльце большого кирпичного дома и собачился с десятком женщин. Выглядело это довольно забавно. За несколько лет своего председательства в деревне, где практически никто не знал русского языка, ну, разве несколько мужиков, что поработали в Омске или служили в армии, Андрей Семёнович Крохов выучил не больше двух десятков немецких слов. Председатель сельсовета Штанмайер Август, время от времени стыдил Крохова, ну, когда тот был не с глубочайшего похмелья или вовсе не пьяный.
Вот и сейчас председатель колхоза стоял на крыльце и кричал женщинам, что обступили его про трудности на пути к коммунизму и про голод в Африке. На чистом русском. Нет, скорее на нечисто русском. Андрей Семёнович, был до увечья грузчиком на железной дороге и каждое второе слово было матом и выдавал он их с такой скоростью, что даже прилично знавшие русский Штелле и Штанмайер щурились стараясь перевести это у себя в голове. Выходило с трудом.
В ответ женщины, выучившие по-русски только два слова «колхоз» и «работа» орали на Крохова и совали ему под нос плачущих грудных детей. Продолжалось это довольно долго и неизвестно, чем бы закончилось, но тут решил всё же Август Сеппэлевич вмешаться и прикрикнув на женщин, выдрал из толпы самую бойкую – Ольгу Тилл, и спросил, чего припёрлись, почему не в поле.
– Дети плачут не переставая, есть хотят, выдайте хоть по несколько фунтов зерна! – и этому плачущего ребёнка сунула под нос.
– Зерно только на посадку и то может не хватить.
– Дак, что нам с голоду умирать! – и опять все бабы заголосили хором.
– Уважаемые фрау, мы с председателем сегодня подумаем. Наверное, начнём кормить людей на полях, – снова попытался успокоить женщин Штанмайер.
– Чем?
Август тяжело вздохнул:
– Сварим похлёбку из картошки и брюквы, чуть лебеды и крапивы добавим.
Женщины снова зашумели, но уже не так бойко и дети, видно устав плакать, почти успокоились.
– Идите на работу, не доводите до греха. Не дай бог милиция из города нагрянет.
Упоминание милиции совсем фрау успокоила, и они по одной стали расходиться.
– Что ты им сказал Август Сеппэлевич? – так председателя сельсовета кроме Крохова только ещё Кравец называл. Не принято было у немцев величать по отчеству.
– Что сварим им такую же похлёбку, как и свиньям. Ты, председатель, не доводи до греха, а то ведь побьют тебя женщины, дай команду. И пацанов пошли крапиву молодую собрать. А завтра давай собирайся в Омск поедем. Нужно подумать, чем людей кормить.
– Я не поеду. Меня за самоуправство тут же из партии выпрут, а то и глядишь арестуют, – Крохов зашёл в сельсовет и зло хлопнул дверью за собой.