Хорошо хоть симпатичную сиделку догадались загодя из палаты выставить. Не хотелось бы при ней сопли распускать. Может мне еще закадрить ее случай представится?
- Бать, прости, - кое-как выдавил я, через застрявший в горле ком. - Я никогда больше... Памятью матери клянусь. Веришь?
- И ты меня прости, Леша, - отец сжал мою руку в своей крепкой широкой ладони. - Я сам перед тобой очень виноват. Увяз в этих делах, проклятых. Забыл, что не одними деньгами живем, вот и чуть все не упустил. А если бы я тебя потерял? Как бы я потом Людочке в глаза там смотрел?
Он кивнул взглядом на потолок, поясняя, что там это в том месте, откуда никто не возвращается.
- Бать, а твое-то здоровье как? Сердчишко не пошаливает?
- Шутишь? - отец усмехнулся. - Да я хоть сейчас марафон пробегу и даже не сильно запыхаюсь. Веришь?
Верю.
Были бы силы, я бы просто кинулся бате на шею и разрыдался как пятилетний пацан. Но их всего-то и хватало только чуть крепче сжать его ладонь и сморгнуть застилавшую взгляд влагу. Мы так и просидели, молча, держась друг за друга как за спасательный круг. Никакие слова были не нужны. Да и слов таких, боюсь, не существует. Может оно и к лучшему?
Вскоре, тихо и по-английски, не прощаясь, палату покинул всегда такой веселый и бодрый, но сейчас выглядевший осунувшимся и на десяток лет постаревшим дядя Вася. А потом, невысокий тщедушный доктор, со смешной козлиной бородкой, не принимая никаких оправданий и ссылаясь на прописанный мне режим, вывел и слегка упиравшегося отца.
Что-то я действительно устал. Будем надеяться, что здоровый сон и лучшая в мире платная российская медицина способны творить чудеса.
В задумчивости глядя в окно, я успел недолго порадоваться летнему, основательно припекающему даже сквозь тройной, переливавшийся всеми лучами радуги, а значит явно бронированный стеклопакет, солнышку. Недолго, потому что на еще недавно чистое, без единого облачка небо, медленно и неотвратимо наползала противная как жирная гусеница серая туча. На душе почему-то немедленно заскребли кошки.
Я отвернулся и прикрыл глаза. В голове отчетливо крутились последние услышанные в коме слова: "- Леха! Это подстава. Не ходи туда". Так все-таки было или нет? По всему выходит, что эпичное приключение всего лишь попытка мозга, запертого в еле живом теле, как-то оправдать необходимость цепляться за жизнь. А форма, которую подсознание для этих целей выбрало - целиком и полностью мои фантазии. Блин... Ну, у меня и фантазии. Бр-р-р...
Эк меня болезного вштырило-то. И о чем я только раньше думал? Нафиг-нафиг... Будем считать это последним предупреждением. Забыли. Проехали. Надо перестать валять дурака и начинать жить нормально. Но это потом. Сейчас - спать. Сон, как известно, лучшее лекарство.
Все управление в палате было выведено на встроенный в кровать пульт, и это оказалось капец как удобно. Рай лентяя, не меньше.
Поэкспериментировав пару минут с разными кнопками, я разобрался, как регулируется и выключается свет, поднимаются и опускаются жалюзи на окнах, меняется наклон кровати и даже врубается обогрев и охлаждение матраса. Большая кнопка с надписью "Вызов" по всей вероятности подрывала по тревоге персонал, но поскольку грудастую сиделку я отослал сам и пока никого видеть не хотел, жамкать ее не стал. Еще успею наиграться.
Выключив все освещение и опустив шторки, я повернулся лицом к стене и собрался покемарить. Уже почти закрыл глаза, как неожиданно три подряд вспышки молний высветили на темной стене четкий прямоугольник с силуэтом вставшего на задние лапы кота: характерная голова с треугольниками ушей, упертые в бока передние лапы и нервно подрагивающий хвост.
"Бор-р-рись! Пр-р-ор-р-рывайся! Ср-р-ражайся!" - пророкотали один за другим громовые раскаты.
Моментально забыв о слабости, я соскочил с кровати и бросился к окну, отшвыривая в сторону прикрывающую стекло плотную штору. Не знаю, что я ожидал за ним увидеть, но само собой никакого кота там не было и в помине. Лишь тугие струги ливня, что-то негромко нашептывая, разбивались о прозрачную преграду.
"Ловуш-ш-шка... ловуш-ш-шка... ловуш-ш-шка..." - как заведенный повторял дождь.