Я не любил, когда люди трогали то, что было моим.

— Расслабься, Харпер. Данте лениво отпил глоток. «Иначе он так замерзнет, и женщинам больше не будет нравиться твоё лицо».

Моя холодная улыбка сказала ему, как мало меня это волнует. «Возможно, если бы ты последовал своему собственному совету, ты бы не стал спать в другой комнате, чем твоя невеста».

Удовлетворение наполнило мою грудь в его прищуренных глазах. Если Стелла была моей слабостью, то Вивиан — его.

Меня не интересовали все тонкости их отношений, но меня забавляло видеть, как он огрызается каждый раз, когда я упоминал о невесте, которую, как он утверждал, ненавидел.

Я думал, что у меня проблемы. У Данте их было на два миллиарда долларов.

— Дело принято, — сказал он отрывистым голосом. Весь юмор исчез, вернув неулыбчивого мудака, с которым я привык иметь дело. — Но я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать Вивиан или Стеллу, так что давайте перейдем к настоящему вопросу. Когда, черт возьми , я смогу избавиться от картины? Это бельмо на глазу.

Я отогнал мысли о темных кудрях и зеленых глазах при упоминании другой загадочной женщины в моей жизни.

Магда , картина, которая десятилетиями была проклятием моего существования. Не из-за того, чем оно было, а из-за того, что оно представляло.

«Никто не говорил тебе повесить это в своей галерее». Я подошел к бару и налил себе выпить. Данте, этот ублюдок, не закрыл бутылку моего лучшего виски. — Можешь засунуть его в дальний угол шкафа, мне все равно.

«Я плачу все эти деньги за Магду только для того, чтобы засунуть их в глубь моего шкафа? В этом не было бы ничего подозрительного. Сарказм тяжело звучал в его голосе.

"У тебя проблемы; Я предложил решение». Я небрежно пожал плечами. — Не моя вина, что ты не хочешь его взять. И для протокола… Я уселся на место напротив него. «Я заплатил за картину».

Во всяком случае, тайно. Насколько широкой публике было известно, Данте Руссо был гордым обладателем одного из самых уродливых произведений искусства в мире. С другой стороны, люди также думали, что упомянутая отвратительная картина была бесценной картиной, которую стоит убить и украсть благодаря простому набору поддельных документов.

Я не хотел, чтобы за ним охотились, но мне нужно было оправдание тому, почему я потратил так много ресурсов на его охрану.

Он не содержал потрясающих коммерческих секретов, как все думали. Но в нем было что-то личное, чем я никогда не делилась.

Он осмотрел меня поверх своего стакана. «Почему ты все еще так заботишься об этом? Вы получили от него то, что вам было нужно, и вы нашли своего предателя. Просто сожги эту чертову вещь. После того, как я продам его вам, — добавил он. «Для вида».

"У меня есть причины."

Одного, если быть точным, но он не поверит мне, если я ему скажу.

Я не мог вынести уничтожение картины. Она слишком укоренилась в рваных осколках моего прошлого.

Я не был сентиментальным человеком, но были две области моей жизни, где мой обычный прагматизм не применялся: Стелла и Магда.