У меня была куча аргументов не брать с собой Эль-Маринель. Однако из последнего похода я привёл женщину-воина. Командира отряда по работе с внешниками, от одного упоминания о которой те самые внешники мелко гадились. Амазонка носила грозное звание — непилот-капитан. «Непилот-капитан» — именно так и звучало оно у новых людей. На непилот-капитанов возлагались все обязанности, связанные с боевым применением машины, кроме непосредственно порулить штурвалом и пострелять из пушек. Штурмы, абордажи, осады, карательные операции и десанты — когда командование танками переходило к ней, руководителю ударной десантной группой, непилот-капитану. У неё был ещё и жених. Настоящий орк, со всеми шансами дорасти до самого полноценного тролля. После этого, как говорят наши малолетки, все мои аргументы не хиляли. Эль-Маринель берём. Белобрысая эльфийская лучница со своим Бубликом-луком тоже вошла в состав нашего рейда.
Классика пати. Два танка, главный по аурам, то бишь я, два ДД — один ближний, другой дальний. Осталось взять хилла. В качестве лекаря в столь рискованную экспедицию, разумеется, мы взяли Сестру Асю. Лишать стаб Батюшки Костолома мы и думать не могли. Без его волшебного лечения, даже ради спасения Голодной Настеньки, оставлять всех было нельзя.
Нашу доктор в действительности звали Ася, и она была врач. Обычно у нас такие имена, что волосы дыбом встают. Это своего рода месть дедку, который на сложные имена обязал, а вот её имя сохранилось в почти полной неизменности. Она была первым серьёзным врачом, который здесь оказался. Батюшка Костолом появился гораздо позднее, хотя и был знахарем сильнее Сестры Аси, но он являлся экстремальным уникумом, а Сестра Ася просто величайшим знахарем.
В своём мире Сестра Ася закончила подготовительные курсы медсестёр, потом была фельдшером, потом поступила в мединститут и успешно его закончила. Дальше что там у них? Ординатура? Затем работа хирургом, а следом случилась авария, и очень серьёзная. Полгода просто лежала, начала вставать. У неё остались очень большие нарушения моторики, и проводить операции она больше не могла. Ходила с костылём, но большой врачебный опыт просил работы. После аварии Ася попросилась, чтобы её отправили куда-нибудь в спокойную сельскую больничку. Сестру Асю и отправили, но, как оказалось, сельская больничка — это совсем другое место, чем она себе представляла, как, наверное, и те, кто её туда отправил.
Она приехала в небольшое село, рядом с которым были разбросанные по лесостепи хутора, а вокруг бескрайние поля. Это был ужас. То трактористу отрубило обе ноги. Что-то там случилось, ситуация необъяснимая, но по факту так. Она, используя все свои ранее полученные знания и находясь в постоянном стрессе от отсутствия самых простых лекарств, обмотала повязкой со льдом, наложила швы и отправила бедолагу в город. Кстати, одну ногу пришили, и она приросла. Были бесконечные ожоги, порезы, взорвался котёл с маслом и протекла химия. Разумеется, всё это было именно в осеннюю распутицу. Дороги превратились в болото, и даже грузовики намертво вязли в раскисшей глине. Пока начальники догадались попросить у военных вездеход для доставки больных в райцентр по превратившимся в болото дорогам, в крохотной больничке Сестры Аси, как во время войны, в коридорах лежали стонущие, отравленные и обожжённые.
Она лечила, пришивала и вытаскивала занозы. Всё это в отсутствие элементарных лекарств, при невыплаченной зарплате, да ещё, помимо обычных прививок, ОРЗ, ОРВИ, какой-то ребёнок пуговиц наглотался, и какого-то ребёнка индюк в глаз клюнул.
Собственно говоря, когда она у нас появилась и представилась: «Сестра Ася», нам даже переименовывать не пришлось. Её так сельчане и называли, а костыль они воспринимали очень даже нормально. Никакого подсобного хозяйства ей вести не удавалось, но всей деревней ей таскали яйца, если резали скотину, Асе доставался кусок мяса, приносили куриц, яблоки, картошку. Она на своём костыле с раннего утра до позднего вечера носилась по селу или тряслась в «буханке» поселкового главы, если нужна была помощь в отдалённом хуторе. Стикс в этом случае не стал ничего мудрить и издеваться, а почти сразу вручил умение знахаря.
Сборы в условиях хорошо вооружённой коммуны прошли тоже быстро. Я взял красные сапоги, «Калаш» в доработке нео, на котором красовался череп с косичками и виброножами, палаш и свой походный рюкзак. Батюшка Айболит — такой же «Калаш», шестопёр, а Сестра Ася — всё необходимое, «чтобы из этого фарша человека делать». Настя Лёня — секиры, по облегчённой версии «Утёсов», из нового, что нам с последним заходом нео притащили, несколько труб РПО и РПГ. Ушастая брать огнестрел не стала — лук, нож, запас стрел, пара невероятно коротких платьев.
Вокруг нас хватало умников, которые планировали горные работы. Всюду были запасены горы взрывчатки и приведён в готовность электрический долбильно-сверлильный инструмент. Вояки сами предложили инженерный танк и снарядили его отбойным молотком. К кластеру Бабы Яги протянули мощную линию энергоснабжения.
Глава 56
По стрелочкам
Как только туман сменил цвет с грязно-серого на светло-белый и прошла перезагрузка, к домику Бабы Яги через ещё не рассеявшиеся клубы рванули обеспокоенные родители, держа в руках кувалды и свои секиры. Мы всей остальной гурьбой пошли за ними. Увидев несущихся обеспокоенных родителей, быстро сообразив ситуацию, силуэт небольшого рубера, который тоже подсуетился проверить, не прилетел ли кто съедобный вместе с туманом, рванулся обратно в сторону леспромхоза и исчез на ближайшем кластере. Домик Бабы Яги очень маленький, буквально несколько сотен метров шириной. Настя Лёня пробежали его за несколько секунд, а мы прошли за минуту.
Всё уже было ясно. Огромный проход, в поперечнике метров восемь, не меньше, сужался воронкой и выходил в шкаф, где Баба-Яга хранила всякую дрянь. Настя Лёня уже раздолбали метра три в диаметре дыру и как кони, топающие копытом, желали идти вперёд. Как только мы подошли, бросили свои молоты.
Проход шёл до самого конца, где лежала нога дедка, который дал мне такое замечательное имя. Не буду говорить, что я с ним сделаю, когда мы встретимся в том, другом мире. Настя Лёня побежали за приготовленными для похода вещами. В пару ходок перетащили всё, что было необходимо для нашей группы, и уже начали спускаться вперёд, призывая нас сделать то же самое. Я пожал руку королю Артуру, Адольфу Штирлицу и помахал остальным. Нацепив на лоб диодный фонарик, пошёл по ровной, с гранитными краями, огромной пещере. Настя Лёня, Эль-Маринель и Батюшка Айболит прекрасно видели в темноте. Фонари были нужны только мне и Сестре Асе.
У нас на стабе жило очень много детей. У малых были игры на свежем воздухе и почти не было компьютеров, совсем не было социальных сетей. Даже при наличии сотовой связи чернота категорически отказывалась пропускать цифровой трафик. Всё, что было не голосом, не проходило категорически. Даже приход нео и установка ими своей базовой станции вместо станции смежников только обеспечили сверхкачественную связь, но не решили эту проблему. Наши ребятишки играли как нормальные дети в городки, казаки-разбойники, мячи, скакалки и резинки. Не обошлось без дать в морду и записочек, написанных на бумаге. Малые много гуляли и читали книжки.
Все дети учились в школе, кто поменьше — ходили в детский садик. А как, вы думали, мы управляемся с таким количеством детворы? Как это принято на нашем сумасшедшем стабе, выглядело всё очень необычно. Детский садик был почти такой, как и в моём мире, просто дети там жили постоянно, а приходили родители. Мы бы могли детвору и по домам растащить, но много работали и почти не были дома, а самое главное — это охрана. Усилить защиту небольшого периметра детского садика легче, чем оберегать всю территорию.
Все карапузы имели родню, которая вечерами проводила с ними время, укладывала спать и баловала. Биологических детей, рождённых в нашей изолированной зоне, было совсем не много. Как правило, все дети оказались привезены нашими соседями во время первых двух нашествий. Та малышня, за которой уже не приедут, получала маму с папой, а те, за которыми могут ещё вернуться, приобретала любящих тётю с дядей. На нашем стабе сирот не было.
Ещё с пелёнок, с самого детского сада, детей учили прятаться, определять плохих и незаметно обозначать своё присутствие для хороших. Детвора повзрослее уже ходила в школу и могла самостоятельно перемещаться по стабу. Мы очень заботились о будущем нашей детворы. В школе эти знания углубляли и развивали, и помимо математики, правописания и литературы, преподавали рукопашный и ножевой бой, стрельбу, разведку, ориентирование на местности, маскировку, выживание и ещё множество предметов схожего толка. Наше учебное заведение было организовано по принципу военного училища, где все мы старались передать самые нужные знания для выживания в этом непростом мире.
Я это всё к чему? Дети прекрасно осознавали опасности и жили в менталитете военного времени. Любимыми играми были казаки-разбойники, прятки и драки на палках. После казаков-разбойников у нас весь стаб был исписан стрелочками, которые детвора рисовала, чтобы находить друг друга. Никто из нашей группы не удивился, когда, осмотрев беглым взглядом несколько больших, ведущих во все стороны одинаковых проходов, мы увидели на высоте бедра взрослого человека нарисованную стрелочку.
Настя Лёня юркнули в этот проход, а потом один из близнецов вернулся и показал нам рукой, что идти сюда. Буквально пройдя пару сотен шагов, мы увидели ещё одну стрелочку. Это было хорошо. Мы теперь точно знаем, куда следовать, и нам не придётся разделяться. Знаки были нарисованы рукой ребёнка. Наши рукопашники прекрасно видели и следы, оставленные Голодной Настенькой в слое пыли. Я, конечно, ничего разглядеть не мог, но раз они видят, то так и есть.