Мама закатывает глаза.

— Полина, делай, что хочешь. Просто имей в виду: кто изменил единожды, обязательно сделает это второй раз. Потом не надо плакать мне в жилетку.

— С изменой все было не так, как кажется на первый взгляд. Стаса подставили.

— Ты уже его защищаешь? — мама выгибает бровь.

— Я не защищаю! — завожусь. — Просто ты не знаешь всех событий.

— Мне все события и не нужны. Ты просто ответь: он тебе изменил?

Прямой вопрос мамы бьет по самому больному месту. Снова оголяется незажившая рана.

— Мам…

Перебивает:

— Он тебе изменил?

— Не все так однозначно…

Снова перебивает, звонко засмеявшись.

— Не все так однозначно, — копирует мою интонацию. — Это, интересно, как? Изменил, но наполовину? Или как?

— Представь себе, что измене могут предшествовать определенные обстоятельства.

— Так изменил или нет? Ты не ответила на вопрос.

Замолкаю, не зная, как дальше обороняться.

— Да, изменил, — произношу после долгой паузы слова, которые убивают меня. — И если я целовалась со Стасом, это не значит, что я его простила. К прощению это не имеет никакого отношения. И что на тебя вообще нашло? Ты же сама хотела, чтобы я рассказала ему про Веронику.

— Рассказать про дочь — да. Каким бы мужчина ни был, а он должен знать, что у него есть ребенок. Но прощать измену? Полина, ты в своем уме? Измену не прощают.

— Я же сказала, что не простила!

Мама не верит и отмахивается от меня как от назойливой мухи: