– Иван. Иван Светлов. Иван Иванович Светлов. Мне тридцать лет. В вашем городе совсем недавно. Переехали всего полгода назад. Устроились в газету, – Светлов назвал неизвестное Максиму издание. – Проживаем на съемной квартире недалеко от редакции.

– Послушайте, гражданин Светлов. – Назарову сделалось смешно. – Вы что же, себя на «вы» именуете? «Переехали», «устроились», «проживаем». Мы-с!

– Нет, что вы, Максим Сергеевич. – Светлов коротко улыбнулся, аккуратно вытер вспотевший лоб ладонью. – Ценю в людях чувство юмора, знаете… Я имел в виду себя и мою девушку. Настю Глебову.

– Ах, простите.

Назаров приложил ладонь к груди. Мишаня, сидевший напротив, позеленел от злости. Он не завистлив был, нет. Просто образ Карины, наверное, и у него плясал перед глазами. Осуждающий образ, клеймящий. Назарову, идиоту, все в зачет шло. Даже его бесконечные клоунады.

– Ничего-ничего, – улыбка Светлова сделалась почти мученической. – Я, собственно, из-за Насти здесь.

– С жалобой? – решил встрять Мишаня и сострил: – Гонорар не поделили?

– При чем здесь гонорар? – взвился сразу Иван Светлов.

Даже зад приподнял со стула. И глянул на Мишаню как на врага.

Ясно. Шутка не прошла.

– Так что с вашей девушкой?

И Назаров выразительно глянул на настенные часы, висевшие над головой Мишки.

– Да-да, Настя, – спохватился Светлов. Симпатичное холеное лицо сильно побледнело. – Понимаете…

– Что?

Назаров напрягся. Что-то в лице парня ему не нравилось. Болезненное напряжение. Отсутствие решимости. Страх. Все это он прочел в карих бегающих глазах и подергивающихся губах.

Интересно, интересно.

– Она пропала! – выдавил Светлов и едва не задохнулся от ужаса.

Его рот еще какое-то время беззвучно открывался и закрывался. Как у налима.

– Понятно, – проговорил Максим, откинулся на спинку стула, сунул руки в карманы штанов и глянул с прищуром на журналиста Светлова. – А чего к нам? Оставили бы заявление в дежурной части.

– Я настаивал, чтобы к вам. – Его губы собрались в трубочку, и какое-то время Светлов гневно выдувал воздух.