Только разбитого сердца из-за Кирилла не хватало. А он это сделает. Уже неосознанно делает. Выставляет свои положительные черты на обозрение, после того как сделал больно. Подчёркивает контраст. Как будто внушает мне: будь хорошей девочкой, и второго никогда не узнаешь. 

Но я уже знала. 

Поэтому била на опережение. 

Подло, низко, против правил. Обрубая на самом интересном месте. Подрезая крылья надежде, чтобы навсегда запомнить: не стоит надеяться на лучшее, только на худшее. 

Ночью Кирилл сделал вид, что не заметил оговорки и потянулся ко мне. Спеленал в своих объятиях. Утопил в своём запахе, который изменился вместе с приходом возбуждения. Стал плотным, тягучим, слишком мужским. А я сделала вид, что устала. Хотя внутренне просто сгорала от стыда, паники и… возбуждения. 

Я не люблю бесконтрольных ситуаций. Я слишком не доверяю людям, чтобы вот так просто взять и открыться, но вчера… 

Господи, кого я обманываю? 

Я забыла вообще про контроль. Я забыла, как парень из универа выставил всю нашу постельную жизнь и мои нюдсы на всеобщее обозрение. Не помнила, как это больно, когда все смеются и хотят обсудить подробности. Мне было наплевать настолько, что то, что никогда не позволяла делать Андрею, сделал Кирилл. 

Нереально сделал. 

Почти заставил умереть и возродиться. И, если честно, какая-то напряжённая струна внутри лопнула со звенящим звуком. Оставила внутри ощущение полнейшей пустоты, пропасти над бездной. 

Тело было легким. Я не хотела поворачиваться к Кириллу. Да. Спали мы на одной кровати, в одном номере. Просто как-то глупо, когда мужчина тебя узнал настолько хорошо, вставать в позу и требовать ржавый меч на постель. 

Глупости все это. 

Одни большие глупости, которые я множила в своей жизни в геометрической прогрессии. 

— Доброе утро, — хрипло раздалось из-за спины. Я вздрогнула. Оборачиваться не хотелось. Смотреть на Кирилла не хотелось. Вчерашний загнанный глубоко в душу стыд показал свою физиономию и проорал: «Профурсетка!». Но правила хорошего тона, а они были хотя бы по факту моего оргазма, требовали ответить. 

— Доброе… — тихо произнесла я и повыше натянула одеяло. Одеться вчера так и не смогла. А потом стало поздно. 

Горячее дыхание коснулось шеи, и я ещё подтянула одеяло. Но Кирилл остановил. Невесомо касаясь сначала лопаток, потом спины, а далее талии. Его рука скользнула на живот и притянула к сильному телу. Между нами была прослойка одеял, поэтому утренний мужской реверанс я скорее подозревала. А когда пальцы Кирилла нежно прошлись ниже по животу, рисуя замысловатую дорожку, я хлопнула по одеялу ладонью. 

— Что ты делаешь? — глупо, но все же спросила я и отодвинулась от Кирилла на самый край. 

— Хочу тебя, разве не понимаешь. С ночи хочу. Ещё… 

Кирилл говорил так, что все волоски у меня на теле приподнялись и заставляли кожу покрываться пупырками. Бестужев это заметил и провёл над телом ладонью, специально вызывая рой мурашек, а потом горячее дыхание и стиснутые зубы у меня на ключице, и жар острого языка. 

— Ещё в ванной хотел это сделать, — признался Кирилл и снова скользнул ладонью мне по животу на этот раз поднимаясь наверх и сжимая грудь. Прикосновение отозвалось внутри волной пламени, которая плеснула по сознанию, и перед глазами встали картинки ночи: Кирилл очень нежно водил ладонями по груди, смешивая касания и мыльную пену, поэтому первые получались скользкими и очень порочными.