Ляли дома не было.

Истерично, словно от любого бездействия я сломаюсь, стала открывать кухонные ящики и сгружать в раковину посуду. Выдавила на губку средство и терла тарелки с таким остервенением, словно представляла на их месте Андрея. Нервозность набирала обороты, и через пару часов я ползала по полу в одном лифчике и трусах и оттирала прожилки на ламинате зубной щёткой. Внутри словно поднимался ураган, и если я всю его мощь не выплесну, меня разорвёт на части.

Руки дрожали. В голове что-то громко стучало. Я приваливалась спиной к стене и слышала аромат моющего средства. Стерильности. Чистоты.

К пяти вечера головная боль стала невозможной, а звонки Андрею не принесли никакого результата. Я выставила в ванной все баночки по высоте и сдалась. Вытряхнула из сумки обезболивающее и проглотила две таблетки.

Сердце так сильно стучало в рёбра, словно вот-вот выпрыгнет и пойдёт в путешествие без меня.

Я обработала руки хлоркой. До скрипа, до обожженной кожи.

Мне было страшно, больно, отравительно.

Я была грязной изнутри и снаружи.

И все равно не знала, что делать.

Андрей не отвечал, даже когда на часах несмело появилось восемь вечера.

Я больше не могла терпеть.

Я накинула на себя шорты и футболку. Прыгнула в машину.

По вечернему городу стайками сновали авто. Летняя жара сделала воздух просто раскалённым, и я, тяжело дыша, глотала тёплую минералку, чтобы просто успокоиться.

Андрея не было дома.

Я ходила по комнатам, смотрела, как засралась квартира, как на столе перемешались чашки разных размеров, как в ванной полотенца всех цветов висят кучей, как подушки разбросаны по кровати. Меня трясло.

Я открыла шкаф Андрея и долго возилась в бумагах, но ничего, никакого свидетельства о таких суммах не могла найти.

Мутило. На кончике языка проступала горечь.

Я запивала ее виски. От него не становилось легче. Но так я хотя бы перестала пугаться каждого звука. А спустя четверть бутылки я поняла, что все бесполезно. Андрей сотрёт меня в порошок. Он ненавидит все, что со мной связано.

Я разбросала все документы по кабинету, потопталась на них. Вытащила остатки вещей и сгрузила все в машину. Меня так сильно трясло, что я не понимала, зачем села за руль после алкоголя. Дошло до меня это через перекрёсток от дома, и я припарковалась в одном из двориков. Вызвала такси.

В голове сквозь вязкий шум приходило осознание, что я в какой-то могиле, похороненная заживо. И чем больше я пыталась выкарабкаться, схватиться за выступающие корни деревьев, тем сильнее меня утягивало в глубину. В самое жерло ада, где меня дожидался персональный дьявол.