В голове звенели колокола. Я дышала ртом, чтобы не потерять сознание от нехватки воздуха, и не поняла, как оказалась стоящей на улице под сырым ветром, который пронизывал всё тело острыми иглами.

Ноги несли в неизвестном направлении. Я вытирала глаза рукавом пальто.

Самый любимый мужчина — палач. Он без угрызений совести обезглавил наш брак, растоптал все чувства.

Чудовище. Под маской принца.

Убийца.

Такси словила на проспекте. Села в душный салон с ароматами горького кофе и кислого дыхания от сигарет. Тошнило.

В окне пролетал вечерний город. Слишком быстро, как на короткой выдержке фотоаппарата, в глазах мелькали огни.

Любил ли Макар меня?

Если любил, почему предал? Почему я как брошенная шавка скитаюсь по городу, не в силах найти пристанище? Я как тот выброшенный котёнок у железнодорожной станции, что помнит ещё прикосновения человеческих рук. Его рук.

Глаза жгло от невыплаканных слёз. Оттого, что я старалась как можно реже моргать, чтобы не разреветься. От всего…

Три шага до измены есть у любого человека. Интерес. Влечение. Страсть. Как давно их сделал Макар? И почему обманывал? Почему не пришёл и не сказал? Я же даже ничего не смогла бы забрать. Я же люблю его. По сей день. Поэтому давным-давно, когда я боготворила мужа, мне дали документы. Не помню, с чем. Но помню, что подписала.

Договор?

Я согнулась на заднем сидении такси, упираясь лбом в колени. Таксист что-то бурчал про безумных баб, а я слышала только стоны той девицы и хриплое дыхание Макара.

Тонкие велюровые сапожки не подходят для растаявшего апреля, и я промокла, едва вышла из машины. Меня качало на ветру. Я оступалась и спотыкалась о бордюры. Но мне было всё равно. А все равно бывает только людям, которые не хотят бороться, которые смирились, признались. Смертники.

— Геля, — прохрипела я в домофон. — Открой, пожалуйста, это Полина.

Ангелина нажала кнопку, и под весёлую мелодию я вошла в подъезд. Лучшая подруга недавно купила эту квартиру, но я так была занята Макаром, что не приехала поздравить с новосельем. А теперь стою в мокром пальто на пороге её квартиры и давлюсь словами.

— Привет, — сказала подруга, открывая дверь. — А что это ты?

В её тёмных, почти чёрных глазах сквозило недоумение и подозрение. Я, пошатнувшись, опёрлась плечом о косяк и выдохнула:

— Макар… — тут горло сдавила невидимая ладонь, и я дёрнула рукой, чтобы сорвать её, но не смогла. — Он мне…

Слова цеплялись за язык, но боялись показаться. Я вцепилась в ворот своей блузки и рванула верхнюю пуговицу. Не помогло. Ангелина стащила с меня пальто. Фыркнула, посмотрев на сапоги. За руку провела на кухню. Усадила у окна, где пристроилась узкая батарея, и живое тепло отрезвило. Я посмотрела на подругу поверх кружки чая, которую она мне вручила. Красивая. Холодная. Сильная.