Ребята не любили Борю потому, что он не участвовал в их играх, не ходил с ними в кино, не слонялся по улицам. Даже в школе на переменках он старался уединиться и почти все время молчал. Он любил стоять у окна в рекреации и наблюдать за тем, что происходит на улице.
Борис с ранних лет был крайне необщительным ребенком. Еще в детском саду он избегал игр с ребятишками и подолгу сидел одиноко в сторонке. Повзрослев, он по-прежнему сторонился компаний, говорил редко и осторожно, словно не был уверен в своей правоте. Он не знал о чем разговаривать со сверстниками, а если и отвечал на их вопросы, то очень резко, словно хотел побыстрей отвязаться от любого своего собеседника.
У него не было друзей, он не делал никаких усилий, чтобы подружиться с кем-нибудь, он ни к кому не ходил в гости и никого не приглашал к себе; он скрывал ото всех свои мысли и чувства. В классе он сидел на задней парте в одиночестве, а после уроков спешил домой выполнять многочисленные обязанности, возложенные на него матерью. Учеба давалась ему легко. Он не много времени тратил на выполнение домашних заданий, но был одним из лучших учеников. Отчасти еще и поэтому его недолюбливали ребята. Некоторым одноклассникам казалось, что Борис смотрит на них надменно и свысока. А он просто был одиночкой. Он не испытывал неприязни к окружавшим его людям, но был застенчивым и робким. Он жил погруженный в себя, старающийся уединился ото всех.
Природа не обидела Бориса ростом, однако девушкам он не нравился. Девушки любят открытых, общительных парней, таких как Леха Большов, а на Борю никто не обращал внимания. Над ним лишь посмеивались, но на насмешки одноклассников Борис не отвечал.
И драться он не умел, точнее сказать — не хотел; ему проще было уступить, обойти конфликтную ситуацию. Впрочем, ребята понимали, что Боре покровительствует лидер класса и не трогали странного юношу. Даже драчливый Мальцев обходил его стороной.
Борис ни с кем не общался и лишь Леха Большов иногда разговаривал с ним. К Лехе Борис сохранил чувство благодарности, относился с уважением и неким почтением, так, как относятся иногда уже взрослые люди к своему хорошему, в меру требовательному и доброжелательному начальнику. Борис мог бы выполнить любую просьбу Лехи, любое его поручение, но Леха ни о чем не просил. В глубине души Боря хотел бы, наверное, подружиться с Большовым, но у него была своя компания.
В этот раз Лехи на дискотеке не было. Отсутствие Лехи стало широкой темой для обсуждения. Говорили, что у него серьезно заболела мама.
Глава 2. Надругательство
Борис не хотел никуда выходить в сопровождении Юрки и его друзей, но деваться было некуда: его буквально вытолкали из зала в рекреацию. Он стоял, окруженный со всех сторон ребятами, не пытаясь как-то оправдаться, разрядить ситуацию. Ему хотелось только одного — чтобы его оставили в покое.
Но Юрка наседал, измеряя противника свирепым взглядом.
— Что ты, поганец, к нашим девушкам пристаешь? — злобно спросил он.
Борис пробормотал что-то невразумительное о том, что он ни к кому приставать не собирался, и нервно повернулся, порываясь уйти, прорваться сквозь кольцо ребят. Всем своим видом он показывал испуг, нежелание с кем-либо конфликтовать. Однако получил подзатыльник. Он не видел, кто ударил его сзади, но удар получился сильным. В глазах у Бори потемнело от боли и страха. Он почувствовал, как знакомый ему паралитический холодок, поднимаясь волной от ступней к бедрам, сковывает движения. Борис понимал, что его ударят еще. Но мысли сопротивляться не было. Он лишь прикрыл голову руками и сжался в страхе. И этот страх предопределил ситуацию. Ведь бьют, издеваются над тем, кто боится. Люди, как и животные, порой, интуитивно чувствуют страх противника и это воодушевляет.
Очередной удар последовал незамедлительно. Бориса крепко пнули ботинком по ягодицам. Он не упал и не обернулся, чтобы посмотреть, кто пнул его, и тут же получил сильный удар кулаком между ребер. Борис громко ахнул и прогнулся животом вперед. Из глаз его посыпались искры. Но он снова удержался на ногах, только дрожал всем телом.
— А мы сейчас посмотрим на его богатство, — сказал сзади Юрка.
Бориса схватили за плечи, он ощутил чьи-то руки в своих трусах. Эти руки пытались спустить с него штаны вместе с трусами!
Ребята ожидали, что Боря будет как-то защищаться, кричать и психовать, но он ничего не предпринимал, лишь вцепился в штаны, пытаясь удержать их. Испуганный и сломленный, он ощущал себя совершенно беспомощным. Только когда Юрке удалось сдернуть злополучные штаны, Борис сделал попытку наконец освободиться от навалившихся на него на него одноклассников, но получил удар в солнечное сплетение. Он вырубился на несколько секунд от сильной боли и темноты в глазах. Мальчишка словно провалился в мглистую бездну, упал на пол рекреации и потерял сознание. Однако довольный голос Юрки: «Смотрите-ка, писька у него совсем маленькая!» — и ехидный смех одноклассников быстро привели Бориса в чувства. Он понял, что лежит со спущенными трусами, а ребята смеются над ним. И вместе с ними весело смеялась Лена. Она смеялась над его беспомощностью, смеялась громко, враждебно. Дрожь проняла Бориса. Мир окончательно рухнул. Горячая волна крови от жгучего стыда хлынула по всему телу. Бедняга вскочил на ноги, пытаясь натянуть трусы, вырваться и убежать, однако получил новый сильный удар ногой под зад и упал на четвереньки.
Чувство неспособности противостоять всей этой стае переполняло Бориса. У него наконец началась истерика, которую так ждали одноклассники. С воплем отчаяния, он вскочил с пола. Топая ногами и дергаясь, Борис попытался было вновь натянуть на себя штаны с трусами, но кто-то сзади сдернул их опять. Мальчишку трясло, он метался по рекреации, вцепившись в свои штаны, пытаясь вырваться из окружения. Его толкали, он даже не плакал — он визжал. И это забавляло пацанов. Никто не пришел на помощь Борису, никто не вступился за него. Вскоре, однако, кто-то закричал: «С него достаточно, уходим, а то Зинаида увидит!» — ребята быстро разбежались, оставив наконец Борю в покое.
Он остался один, униженный и оскорбленный. Тело его продолжало дергаться от напора чувств и собственной беспомощности. Он опустился на пол рекреации и тихо плакал, без всхлипываний и вздрагиваний. Жгучие слезы отчаяния и стыда сами собой катились по щекам и капали на одежду. Его никто не пытался утешить. Он никому не был интересен. Борис плакал не столько от физической боли, сколько от мучительного осознания собственного бессилия, своей неспособности противостоять толпе, неспособности избежать унижений. Они издевались над ним потому, что он был не такой как все, потому, что считали его изгоем. Но Борис по натуре своей был уступчивым, добрым юношей. Он старался избегать ссор, старался уступить, отойти. В его облике проглядывалась некая покорность судьбе, покорность людям и обстоятельствам.
Вот и сейчас страдальческое выражение застыло на его лице. Он сидел неподвижно, несчастный и жалкий. Слезы продолжали струиться по его щекам а из зала доносилась веселая музыка.
Поплакав так в одиночестве минут десять, Борис наконец решился спуститься на улицу и с тяжелым сердцем побрел домой. Матери не было. Из соседней комнаты слышались детские голоса: к сестре пришла подружка.