Мне приснилась Нин, обнажённая и соблазнительная. От её особенного одуряющего запаха, кажется, взъерошилось всё до последнего волоска на макушке.

В сильном возбуждении я проснулся, потянулся к кувшину с вином, и… увидел саму Нин. Она лежала обнажённая на расстоянии вытянутой руки и глядела на меня, опираясь на локоть. Сон и явь перемешались, и я уже ничего не соображал. В слабом свете под пологом я её почти не видел, но остро чувствовал. Ещё толком не выйдя из сна, я плохо контролировал себя, и потому силы Стихий начали играть со мной свои игры. Я пытался сдерживаться, но тщетно. Моё тело «украло» огонь светильников, которые после этого почти погасли, но зато исходящий от меня свет, мягко озарил ложе. Одновременно в такт ударам моего сердца начало тихо вибрировать каменное основание подиума, на котором стояло ложе. Нин сначала отпрянула, села, уставившись на меня, но природное любопытство взяло верх, она слегка приблизилась и тихо спросила:

– Антон, что это такое?

– Не знаю. Наверно, это внешняя сторона любви. Мне хочется раствориться в этом состоянии. Хочется жить вечно и одновременно умереть от мига счастья. Ты же догадываешься, что я посвящён великому Пути, и Творцы наделили меня некоторыми способностями. Не бойся, этот огонь не жжёт, – и я протянул к ней свою светящуюся руку.

Она осторожно коснулась моей руки, и огонь медленно начал растекаться по её пальцам. От неожиданности она отняла руку, тряхнула кистью, и огоньки рассыпались по ложу. Нин засмеялась и опять взяла меня за руки. Теперь мы светились оба, и наши сердца громко стучали в ритме подземных толчков. И тут стихия Воды довела ситуацию до логического конца, её силы неудержимо потянули нас друг к другу, стремясь слить воедино, что через секунду и произошло. Взрыв чувств захлестнул сознание, я схватился за золотую дугу в изголовье, и тут же металл облил мои руки и растёкся по нашим слившимся телам, превратив их в золотые статуи. Время исчезло. Потом исчезла и сама вселенная, оставив вместо себя только её и меня…

Очнулся я на рассвете от сильного желания облегчиться. Я валялся на спине поперёк смятого ложа один, а вокруг звенела тишина. Я попытался встать и… не смог, сморщившись от тяжести внизу живота. Ого! Вот это да! Я попытался вспомнить подробности, но, увы.

Откинувшись на ложе, я попытался вновь окунуться в потрясающую атмосферу прошлой ночи, и вновь накатило ощущение счастья.

Всё-таки стоило провалиться на 178 тысяч лет в прошлое, чтобы пережить одну такую ночь.

Кряхтя, как столетний дед, я спустился на пол и поковылял в душ, где окончательно пришёл в себя. Я плескался и отплёвывался в струе тёплой воды, переминаясь с ноги на ногу. Да, похоже, что ночью я перестарался. Я не мальчишка, и бывало всякое, но такого насилия над собой я ещё не совершал. Вернувшись в покои, я обнаружил на столике лёгкий завтрак, с удовольствием его съел, завалился в постель и натурально заснул, проснувшись далеко после полудня.

Отругав себя за беспробудную лень, я вскочил с постели, отжался от пола, попрыгал на месте и сделал обычный комплекс растяжек. Размяв мышцы и смыв лёгкий пот под струёй воды, я окончательно пришёл в норму и почувствовал себя готовым для трудовых и всяких иных подвигов. На комоде я обнаружил свою одежду, оделся и уже хотел отправиться на поиски Нин, и тут увидел её саму тихо стоящую среди цветов и зелени. Я догадался, что она уже давно незаметно наблюдает за мной. Почему-то я смутился и замер в неловкой позе, слегка опустив голову.

Нин подошла ко мне, взяла за руку и увлекла в покои. Мы сели у полукруглого мраморного стола, придвинутого вплотную к стене у окна. Сдерживая бешено колотящееся сердце, я ждал начала разговора, как судебного приговора. Однако мои опасения не подтвердились. Мягко улыбаясь, Нин положила свою руку на мою ладонь и проворковала:

– Что-то ты сегодня слишком тих и скромен.

– Не смею поднять глаза, а то опять скажешь, что копался в твоей голове.

– Ну, по сравнению с тем, что ты вчера сделал с моим телом, это сущий пустяк, – она звонко рассмеялась, и сквозь смех проговорила: – Вряд ли после этой сумасшедшей ночи, ты найдёшь во мне что-то новое.

– Вот тут ты сильно ошибаешься, Госпожа, ведь каждая женщина – большая загадка, и что бы разгадать её не хватит жизни. Тем более такой короткой, как моя. Ведь мои соплеменники живут 70 – 90 лет и то если сильно повезёт.

– Неужели так мало? Когда же вы успеваете жить, творить и созидать?

– Успеваем не только созидать, но и хранить поколения и даже получать наслаждение от такой короткой и трудной жизни.

– Невероятно. Сколько же тебе лет?

– Тридцать два.

– Удивительно, у нас это детский возраст. А ты, как я поняла, совсем не ребёнок. Скажи, то, чем мы вчера занимались… что это было?