– Ага, надеюсь, она посуду мыть умеет, раз жених ни на что ни годный. Или вы два инвалида в хозяйстве?

– Я ведь извинился!

– А я не извинила! Ремонт на твоей совести. Понял?

– Если это моя квартира, то ее и в таком виде купят.

– А если моя, ты мне тут отличный ремонт организуешь. И предупреждаю, если стены не высохнут или зацветут темными красками, я тебе обещаю ад на земле, и плюс подам в суд.

– Хорошо, что не убьешь, – весело заметил он.

– Уже после суда, если мой иск не удовлетворят.

– Удивляюсь твоей кровожадности. Странно, что хоть кто-то на тебя позарился.

Опять двадцать пять! Вот чем не права? Или привык, чтобы сюсюкались и выпрашивали тонким голосом?

Обойдется как-нибудь. Например, мне из сказки «Морозко» особенно Баба-яга нравилась, да и на новогодних праздниках вечно мне давали отрицательных героев, утверждая, что очень хорошо играю. Так что не судьба ему…

– Зато на тебя нет, если еще слово скажешь, – хищненько так сказала и сделала шаг к нему.

Даже в темноте парень увидел это и вскочил с диванчика.

Щелкнула зубами. Вот чего он вечно прыгает на нем, как молодой жеребец перед случкой?! Диванчик еле дышит с тех времен, как бабуле достался от мамы. А прошло еще много лет и ничего… дожил до наших дней. Но нет же, этот дохлый упырь приехал с целью загубить такой хороший раритет.

– Ты опять?! – с волнением начал он, оглядываясь по сторонам.

– Полотенце заменим подушкой, – великодушно сообщила, делая еще шаг к нему.

– Ты… сумасшедшая!

– С тобой, видимо, да, но ты мне не оставил выбора. Такой мерзкий, что аж тошно.

Раздался громкий вздох. Исаев поднял руки и произнес:

– Ладно, сдаюсь. Я понял. Хорошо.

– И что ты понял?