— Что? — Неведомский рывком подался вперед, и на лице его, к изумлению Андрея, мелькнул страх. — Что вы сказали?!

Ворохов не знал, что и подумать. Кирилл Ильич производил впечатление абсолютно уверенного в себе человека. Не противоречила этому и его любовь к уменьшительно-ласкательным суффиксам: теперь она казалась частью какой-то большой игры. И вот… Да было бы, в самом деле, из-за чего расстраиваться! Неужели его так волнует судьба гипотетических пришельцев?

— Э-э… — сказал он. — По-моему, это очевидно. За семь с половиной тысяч лет мы прошили путь от каменных орудий до атомной бомбы. И чуть не умудрились уничтожить себя этой самой бомбой. А что может приключиться за столь долгий срок со сверхцивилизацией? Может, она вообще ушла в какой-нибудь астрал и носа не высовывает в наш грешный мир.

Кирилл Ильич уже овладел собой, даже улыбнулся.

— Извиняюсь, слишком близко принял к сердцу. Подумал: вдруг вам действительно что-нибудь известно?

— О чем вы? — не понял Ворохов.

— Да мало ли… Нам, «кси», доступно многое. Вы знаете, например, что в вас есть какой-то скрытый талант?

— Слышал, но не придал этому значения.

— Ну и чудненько. Видите ли, у нас есть основания полагать, что Направляющие ни в какой астрал не уходили, они по-прежнему находятся в известной нам Вселенной. Вы высказали догадку, не более того. А мы считаем, что есть признаки, подтверждающие нашу правоту.

— Признаки?

— Косвенные, конечно. Не могу всего объяснить, да это пока и преждевременно. Итак, на чем мы остановились? На обилии Даров? Да, это так, но есть и нечто, роднящее всех членов Клана.

— Отвращение к табаку?

— Не только. К наркотикам, крепкой выпивке, политической трескотне, насилию, примитивной музыке, дерьмовой литературе, мистицизму и прочему шарлатанству. Направляющие как будто задались целью оградить наш разум от разрушающих факторов, в том числе и от отупляющей масс-культуры, отточить его, подготовить к какой-то миссии.

— Всовываешь в мозг электрод, выжигаешь группу клеток, и человек навсегда утрачивает способность убивать, материться, сморкаться в общественных местах, наступать другим на ноги? Хотите сказать, что мы все — «заводные апельсины»?

— Слишком прямолинейно мыслите, Андрей Витальевич. «Кси» может выдуть бутылку водки, вколоть себе героин, даже пристрелить кого-нибудь — и ему вовсе не придется после этого корчиться от невыносимой боли. Да что я тут пытаюсь доказать! Вам ведь доводилось пить водку? Конечно, доводилось. И что? Да ничего! Вот видите — нет в нашем мозгу никакой встроенной системы, контролирующей каждый шаг. Просто-напросто нам самим неприятно глушить себя всякой дрянью. Так уж мы устроены. Смею полагать, не худшим образом устроены.

— И все же это — результат целенаправленной генной инженерии?

— Да. А личность каждого человека — результат слияния половых клеток родителей. Занимаясь любовью, они вовсе не думали о том, что их отпрыск сочтет себя изначально запрограммированным и смертельно боится.

Логика у Кирилла Ильича была железная. Имело ли смысл продолжать этот затянувшийся спор? И тут Ворохов вспомнил кое о чем.

— Вы как будто тоже стараетесь не отставать от Направляющих. Не знаю, каких высот достигла генная инженерия в Клане, но вот просто свести двух людей, скрестить, так сказать…

— Простите, вы это о чем? Ах да… Ну, бросьте. Андрей Витальевич. Маргарита Николаевна — женщина самостоятельная, да к тому же и своенравная, аки дикая кобылица. Давать ей советы — себе же дороже выйдет. А хорошо, правда? Вы можете дуться на меня за что угодно, но уж за то, что я дал вам возможность встретиться… Не ожидал, Андрей Витальевич! Судя по вашим сияющим глазам, вы, кажется, весьма друг другом довольны. Наверное, хе-хе, на других уже и не смотрите?