— Раз-два — взяли! — скомандовал Боб.
Груз вышел из воды, превратился в длинный, опутанный зелёными водорослями, заросший ракушками цилиндр.
Мы стали плотнее, упёрлись, потянули. Груз, ударяясь о борт, пошёл вверх, остановился, приподнялся, с грохотом обрушился на палубу.
Мы молча сели вокруг него.
Глава двадцать четвёртая,
в которой мы вскрываем пенал
Вечером того же дня мы открывали поднятый с «Минина» цилиндр. Николай лезвием ножа счистил налёт водорослей, сбил слой раковин, нашёл щель. Все затихли. Нож уверенно открывал место кольцевого стыка. Лезвие, повинуясь руке, углублялось в поверхность цилиндра, отделяло от металла чешуйку за чешуйкой. Тусклый свинцовый блеск возник на месте среза.
— Это пенал, — сказал Аркадий. — Друзья мои, это пенал.
В сарае, где мы сидели, наступило молчание. Немая тишина звенела над нашими головами.
Очистив цилиндр и уложив его на кусок брезента, мы внимательно рассмотрели находку. Это был действительно металлический пенал. Он состоял из двух половин. Свинец в месте соединения был искусно раскатан и закрывал щель впотай, были даже заметны остатки разорванных ушек (они, вероятно, предназначались для замка и пломбы)…
Николай стал осторожно резать свинец кончиком ножа. Узкая голубая полоска отходила, открывая щель. Пенал поставили на попа. Стали тянуть крышку вверх, она поддалась не сразу, покачали — нехотя поползла, из открывшегося отверстия пахнуло прелью. Показался матерчатый истлевший чехол.
— Осторожно, ради всего святого, осторожно! — едва выдавил из себя Аркадий.
Пенал снова положили набок и из него бережно вытащили свёрток, зашитый в холст.
Василий Степанович вынул перочинный нож и аккуратно подпорол материю. Показались края бумажных листов, скатанных в рулон.
— Стойте, — сказал Василий Степанович, — надо фотографировать. Фотографировать и составлять акт.
Я начал снимать. Из пенала извлекали карты, хрупкие листы документов с коричневыми неровными краями. Выпала тетрадь.
— Вот она! — сказал Аркадий и бережно поднял её. — «Версия господина Соболевского относительно русских поселений в Америке». Название почему-то зачёркнуто. Под ним — «Черновая запись для журнала «Русское историческое обозрение», тоже зачёркнуто. — Он перелистал тетрадь. — Прочесть будет нелегко — это черновик.
Стали по одному вынимать документы.
— Какие карты! — сказал Аркадий. — Им нет цены. Вот этой самое малое двести лет.
— Здесь написано «Необходимый нос», — сказал Боб.