— А что эт такое? На насосы похоже.
— Давай-ка почитаем. Так это тут у нас все по-немецки
Павла вчиталась, и очередной раз за день вздрогнула. На боку небольшого пузатого агрегата чернела полустертая надпись "Drehkompressor Zoller-Argus 1931 Berlin" Рядом с заводской маркировкой была привинченная к корпусу никелированная табличка явно более позднего времени "Fűr die sportlichen Motorrдder von 300 bis zu 600 kubischen Zentimeter des Arbeitsumfanges". У второго устройства на ржавом боку была гораздо хуже читаемая надпись из которой внятно различалось лишь "…kolbenkompressor Roots".
— Как у тебя с немецким, Паша?
— Твердая пятерка была когда-то. Примерно так это звучит, Михалыч. То ли роторный, то ли еще какой, в общем, компрессор "Цоллер" 1931-го года выпуска. Там еще на табличке написано для спортивных мотоциклов рабочим объемом от 300 до 600 кубосантиметров. Второй – вроде поршневой компрессор "Рутс" неизвестного года выпуска. Значит, это почти то, что нам надо. Только вот, рабочие ли они?
…
— Ну что? Держаться-то будет?
— Пока на верстаке лежит спокойно, будет эта бандура держаться, не развалится. Куды ж ей деваться. А вот если, как ты, Паша, там говорил, "факел запалить", то…, то ни хрена заранее сказать нельзя.
— Михалыч, ты свою идею, патентовать-то будешь?
— На кой оно мне?!
— Ну там, роялти с каждого экземпляра получать, или единовременную правительственную премию за изобретение.
— Вот чудак, кто же мне эту премию даст? Ну акромя тебя конечно, с тебя-то я свою премию стрясу, не сумлевайся.
— А если мы тебя в штат конструкторского бюро примем, а?
— Это чтобы от звонка до звонка? Не, Пашенька, это уж без меня. Я уж как-нибудь сам проживу. С людьми оно завсегда легче договариваться-то.
— А если война начнется? Некому тебе будет тогда мотоциклы чинить, их всех в армию призовут. Что людей, что мотоциклы. Что делать тогда будешь?
— От войны нас Красная Армия хранит. Али быстро не справитесь с врагами? А полгодика и перетерпеть можно.
— Михалыч. Я тебе конечно не шибко какой военный авторитет, но постарайся поверить. Если уж настоящая война начнется, то годы пройдут пока с врагами замиримся.
Старый мастер, удивленно поглядел в глаза летчика. На его испачканном лбу появились морщины раздумья. Пара белых мотыльков настойчиво ломилась сквозь толстое стекло тусклого переносного фонаря. Перед сараем, за освещенным кругом, притаилась плотная темно-синяя тишина, слегка нарушаемая шелестом листвы и ночным птичьим гомоном.
— Неужто такую беду допустят, а Паша? Что-то, мне не верится.
— Я тебе, Михалыч, лекции читать не буду. Просто подумай, сколько народу сейчас живет у нас. Миллионов за полтораста, ну пусть даже к двумстам? Одна десятая от этого числа будет численностью полностью отмобилизованной армии, без совсем уж старых призывных возрастов. А теперь прикинь, сколько сил нужно врагам иметь, чтобы хоть на что-то надеяться. Прикинул? Вот и подумай, если враги не совсем идиоты, то КАК им такую махину побеждать. И если они все же решатся на это, то КАКАЯ это будет война? А, Михалыч?