— Ой, смотри какой у него разрез, дорогая! — раздалось довольно громкое из соседней кабинки. — Идеально к твоим формам!

— Ох, да главное, чтобы мой третий влез...

— Да хорошо, что третий, дорогая, а не призрачный первый, как у некоторых.

«Ну и не первый!» — огрызнулась я мысленно и тут же вспыхнула, заливаясь краской.

Конечно, я узнала говоривших. Похоже, Мстиславу решили продемонстрировать разницу между феями и невзрачными ведьмами. Не справляясь с эмоциями, я стянула с себя это платье и быстро нырнула обратно в свою тунику. Отдернув прикрывающую ширму, протянула вещь немного удивленной продавщице.

— Катя? — Мстислав приподнял бровь.

— Не для меня оно, — как смогла, объяснила свой поступок. Из примерочной рядом раздался громкий смех.

На лице Мстислава заиграли желваки. Он было подался вперед, но продавец мягким прикосновением руки остановила мужчину.

— Погодите, Альфа, — ее голос звучал успокаивающе, — платье действительно не то. Оно перебивает естественную красоту вашей избранной. Ей нужно что-то более спокойное в крое. Строгое, я бы даже сказала. Минимум вульгарщины. Невинное, как и ваша девочка. В нашем мире осталось так мало этой невинности. Согласитесь, Альфа, это нужно подчеркивать. Я сейчас... — Она убрала это злосчастное платье и неспешно прошлась вдоль стеллажа. — Было оно где-то здесь...

Рука женщины скользила по вешалкам, словно она на ощупь понимала, что там висит.

— Катя, в чем проблема? — тихо, но с нажимом процедил Мстислав. — Что значит, не для тебя оно?

Я не знала, как объяснить то, что ощущаю.

Между тем занавеска второй кабинки отогнулась, и к нам, как на подиум, выплыла бывшая Мстислава.

Вот на ее пышную фигуру платьице, ну, если можно было этот клочок ткани так назвать, отлично подошло. Прошагав мимо нас, она тряхнула перед зеркалом волосами и обернулась к подругам, застывшим в кабинке.

— Ну как? — с вызовом поинтересовалась фифа, и пошел гвалт одобрений и восхвалений.

Закатив глаза, я отвернулась.

Как все это было глупо, наигранно. Делают они, а стыдно отчего-то стало мне.

Бывает же такое

— ... Да ты красотка! Никто с тобой не сравниться! — продолжали петь дифирамбы фее подруги.

И чем громче они галдели, тем ярче разгоралась в моей душе злость.