Вот, схематично, образ мыслей правых: «Это вы, проклятые и слюнявые российские интеллигенты, устроили нам „все это“! Это вы десятками лет „просвещали народ“, натравливали его на законного царя, расчистили путь революции и подготовили торжество хама! Вы погибли сами – и это очень хорошо, вы этого заслужили.

Но вы погубили всю Россию. Этого вам русский народ не простит и никогда не забудет…»

Кто, когда и при каких обстоятельствах дал им право говорить от имени русского народа, правые, конечно, не уточняли.

Слева в ответ им неслось: «Это ваша вина, тупоголовые бюрократы и царские дармоеды! Если бы вы вовремя послушались нас и осторожно спускали бы Россию „на тормозах“, то никакой революции не было бы!

Вы погибли – это отлично, лучшего и желать нельзя. Но вы погубили Россию и русский народ! История назовет вас истинными виновниками „всего этого“».

За исключением крайних монархических группировок, правая половина эмиграции включала в себя все те элементы, которые в построении своего воздушного замка «будущей России» не заостряли вопроса о форме правления и о той власти, которая «придет на смену большевикам». Люди эти желали только одного – падения советской власти, а что будет дальше, задумывались не слишком много. Они были реставраторами, но реставрировать собирались только капиталистический строй, вне которого они не мыслили себе «будущей России».

Старые кадровые офицеры царской армии, дворяне и представители чиновного мира, конечно, больше тяготели к монархии, которая обеспечивала им привилегированное положение в обществе. Офицерам военного времени, составлявшим ядро РОВСа, и части сильно поправевшей за годы революции и Гражданской войны интеллигенции, наоборот, больше импонировала фигура некоронованного «вождя», который, по их мнению, чаяниям и вожделениям, рано или поздно въедет на белом коне в Москву, воздвигнет тысячи виселиц и перевешает всех, кого они считают «врагами народа». После этого начнется построение «будущей России» и сами собою потекут молочные реки в кисельных берегах.

Этот правый сектор эмиграции ненавидел самой лютой ненавистью всех тех, кто «расчистил путь большевизму» и кто, будучи в эмиграции, не был склонен верить ни в «законного царя», ни в «вождя на белом коне».

Все, что не умещалось в эту веру, почиталось ими керенщиной. Имя Керенского они не могли произносить без скрежета зубовного. В газетах, брошюрах, листовках, мемуарах осыпали его ругательствами и проклятиями. С их точки зрения, именно Керенский и все «слюнявые интеллигенты» виновны «во всем». Под этим «во всем» они подразумевали Октябрьскую революцию и потерю ими своего привилегированного положения.

Победу Октябрьской революции они объясняли тем, что у Временного правительства в те дни не хватило нескольких батальонов и батарей. А не хватило их потому, что «Керенский прошляпил». Располагай он этими батальонами и батареями, никакой революции и не было бы. Просто и ясно.

Эта часть эмиграции читала преимущественно ежедневную газету «Возрождение», выходившую в Париже и издававшуюся миллионером-нефтяником Гукасяном (или, как его чаще звали, Гукасовым). Газета была выразительницей так называемого «умеренного» течения правого сектора. Редактором ее был в первые годы П.Б. Струве, бывший «легальный марксист», опрометью убежавший задолго до Гражданской войны с позиций всякого марксизма, хотя бы и легального. Через несколько лет, после конфликта с Гукасовым, он был уволен этим полновластным хозяином газеты с должности редактора. Его сменил некий Семенов, оставшийся редактором вплоть до прекращения ее существования в 1940 году.

Газета «Возрождение» была довольно живучей. Просуществовала она пятнадцать или шестнадцать лет и имела большой круг постоянных читателей, главным образом среди правого сектора. Монархической пропаганды в прямом смысле она не вела, хотя о павшем строе говорила в почтительном тоне. Издателю и окружавшей его группе бывших крупных промышленников и финансистов было совершенно безразлично, какой образ правления будет в «будущей России» – монархический или республиканский.

Важно было лишь одно – смести с лица земли ненавистный им социалистический строй и вновь занять в «будущей России», реставрированной на капиталистический лад, утраченное ими положение.

Изо дня в день на протяжении пятнадцати лет со страниц газеты сыпались обещания скорого падения советской власти. Делались ставки то на «крестьянское восстание», то на ближайший «переворот», который завтра совершит Красная армия, то на неминуемый финансовый и экономический крах, который вот-вот произойдет в СССР, то на вмешательство «международных сил» и на возможность войны, которая положит конец «затянувшемуся пребыванию большевиков у власти».

Ученые-экономисты с цифрами в руках доказывали, что пятилетка провалилась. Военные специалисты приводили «точные» данные, что Красная армия не в состоянии вести никакой войны и способна лишь на парады да на разные показные трюки. Политические мудрецы каркали, что после смерти Ленина высший партийный аппарат неуклонно идет к развалу. Одним словом, прочитав любой номер «Возрождения», эмигрант-читатель вполне закономерно мог начать укладывать свои чемоданы и готовиться к возвращению в «освобожденную от большевиков Россию».

Но не только с большевиками вело борьбу «Возрождение». Бешеная ненависть к «слюнявым интеллигентам, расчистившим путь большевизму», сквозила в каждой строчке этой газеты. Я не помню ни одного номера «Возрождения», в котором не было бы злобной ругани по адресу выразительницы общественного мнения левых эмигрантов – милюковской газеты «Последние новости» или по адресу Керенского и керенщины.

Значительно малочисленнее были своеобразные монархические группировки крайнего правого фланга.

Когда в начале 1920-х годов находившийся тогда в Италии и вскоре переехавший во Францию бывший Верховный главнокомандующий русскими армиями в 1914–1915 годах великий князь Николай Николаевич возглавил в эмиграции «священную борьбу против большевизма», правый сектор эмиграции увидел в нем будущего «законного царя из дома Романовых», которому надлежало въехать на белом коне в Москву после «падения большевиков».

Однако превосходительные и сиятельные знатоки «основных законов Российской империи» из числа санкт-петербургской и царскосельской сановной знати быстро разобрались в вопросе о претендентах на престол государства Российского и заявили во всеуслышание, что считать «законным царем» великого князя Николая Николаевича никак невозможно, ибо права на оный престол, бесспорно, принадлежат двоюродному брату последнего царя великому князю Кириллу Владимировичу, и никому больше.

Николаевцы не сдались. Бывший Верховный пользовался среди бывших военнослужащих несомненным авторитетом. Им импонировал этот властный, жестокий, с железной волей человек, солдат до мозга костей, гроза всего генералитета и офицерства войск гвардии и Петербургского военного округа еще до Первой мировой войны.