Первые семена благорасположенности к христианству посеяла в нем семья, в которой родился он. Его отец Констанций, по всем описаниям, был искренним другом христиан, и эту расположенность к христианству от Констанция наследовал и сын Константин. Констанций был императором западных областей Римской Империи (Галлии и Британии). Посмотрим, каков был по своим нравам, убеждениям и наклонностям духа Констанций, чтобы судить по этому, какое направление и настроение духа мог вынести Константин из-под домашнего крова. По словам церковного историка Евсевия, Констанций был государем самым кротким, благосклонным к подданным и весьма расположенным к христианскому учению; по своей жизни он стоял выше других, современных ему императоров, являл себя правдивейшим и благодетельнейшим ко всем. (Евсевий. Церковная История, кн. 8, гл. 13).

Тот же историк рассказывает о необыкновенном бескорыстии этого императора. Он рассказывает следующий замечательный случай из жизни Констанция. Констанций не имел обыкновения наполнять казнохранилищ деньгами, отчего могло бы последовать обеднение подданных и застой в предприятиях. Об этом узнал император Диоклетиан, бывший старшим императором между четырьмя правившими тогда империей, узнал и остался недоволен этим. Он послал к Констанцию послов, которые упрекали его в том, что он небрежен о государственных интересах и что он настолько беден, что срамит тем свое императорское достоинство. Констанций оставил послов погостить у него, а сам между тем собрал к себе тех из подданных, которые отличались богатством, и объявил им, что он имеет нужду в деньгах, и просил каждого жертвовать в казну, сколько кто может. И что же? Прилив пожертвований превзошел все его ожидания. Казнохранилище наполнилось золотом, серебром и другими драгоценностями. Тогда он показал эти богатства послам Диоклетиановым, сказав, что эти деньги до этого времени хранились у его подданных, как верных казначеев, и просил обо всем этом донести Диоклетиану. Констанций, однако же, не присвоил себе денег, добровольно принесенных в царские сокровищницы благодарными подданными его. Как скоро кончилась ревизия его казначейств, он снова отдал все деньги тем лицам, какие принесли их сюда, причем благодарил усердных жертвователей за их любовь и преданность ему. (Евсевий. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 14.)

Отсюда видно, что Констанций отличался возвышенным нравственным характером. Поучаясь у своего отца кротости и нестяжательности, Константин тем самым лучше всего приготовлялся к принятию того учения, которое кротость и не стяжательно сть ставят в числе первых добродетелей человека благочестивого.

Что касается до религиозных убеждений Констанция, то он, не будучи христианином, однако же, не был и грубым язычником. Он уже отрекся от суеверного служения многим языческим богам и поклонялся только единому истинному Богу. Евсевий прямо говорит, что он «признавал одного над всеми Бога», и что «он весь дом свой, вместе с детьми, женой и домашними, посвящал одному Царю-Богу». (Там же, кн. 1, гл. 17).

Как далеко был Констанций от суеверного служения идолам, об этом свидетельствует следующий замечательный случай в его жизни. Констанций, уже отказавшийся от суеверного языческого служения идолам жертвами и курением, однажды, желая испытать истинные расположения своих царедворцев, делает вид, что он хочет снова приняться за исполнение всех языческих суеверных обрядов, и сказал придворным: «Кто хочет пользоваться моим расположением и любовью и оставаться в почестях, тот должен приносить жертвы идолам, а кто отказывается от этого, тот должен удаляться с моих глаз и не рассчитывать вперед на мое благоволение». Приняв за истину слова императора, придворные сейчас же разделились на две партии. Одни, люди лицемерные и без действительных религиозных убеждений, сейчас же изъявили согласие на требование императора, хотя до этого из расчетов, вероятно, следовали благому примеру царя; другие же, которые от искреннего сердца пренебрегали суетными языческими обрядами, и теперь остались верными своим убеждениям. Следствием этого было то, что первых, как людей лицемерных и непоследовательных себе, он удалил из дворца, а вторых приблизил к себе и сделал их начальниками над подданными своего царства. (Евсевий. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 16).

Следовательно, Константин, живя в своей семье, уже далек был от язычества с его суеверием и внешним благочестием. Он еще у своего отца мог научиться вместо многих и ложных богов почитать одного истинного Бога. Язычество этого времени поддерживалось внешностью, обрядностью, пышными церемониями, а кто отвергся этого рода язычества, тот уже был при дверях религии духа. Но особенно сильное впечатление на восприимчивую душу Константина должна была производить кроткая политика Констанция к христианам. В то время, когда на востоке кипело гонение Диоклетианово, Констанций оставлял христиан неприкосновенными: они жили в мире и благоденствии. (Евсевий. Церков. История, кн. 8, гл. 13. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 13.)

Не имея возможности являться ослушником воли Диоклетиана, старшего из императоров, Констанций позволил одно – разрушить некоторые из христианских церквей. (Лактанций. О смерти гонителей, гл. 15).

Насколько он был благосклонен к христианам, это видно из того, что в самом дворце его были христиане, которые могли свободно возносить молитвы христианскому Богу. (Евсевий. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 17).

Правда, во время сильнейшего развития Диоклетианова гонения Константин был не среди семьи, а в Никомидии, при дворце Диоклетиана; но, конечно, Константин хорошо знал, как шли дела под руководством его отца. Константин, конечно, знал и то, что кроме хорошего ничего не следовало из той политики, какой держался Констанций в отношении к христианам. Вообще Евсевий допускает сильное и благодетельное влияние Констанция на Константина, когда замечает: «Соревнование отцу призывало сына к подражанию ему в доблестях». (Там же, гл. 12).

А подражая отцу в любви к христианам, Константин воспитывал в своем сердце и любовь к тому Богу, под охраной Которого христиане делались достойными любви.

К сожалению, нельзя сказать ничего определенного о том, какое влияние в ранний период жизни Константина оказывала на него мать его Елена, имя которой Церковь в своем чествовании соединила с именем Великого Константина. Впоследствии, когда Константин сделался императором всей Римской Империи, Елена ознаменовала себя необыкновенной ревностью к христианству: она предпринимала благочестивые путешествия на восток, украшала святую землю великолепными постройками, удостоилась открытия креста Христова. Все это показывает, что последние дни своей жизни она была ревностной христианкой и прославилась святостью; но было ли так издавна, была ли она таковой и во времена малолетства Константина – неизвестно. Историк Феодорит, писатель пятого века, впрочем, допускает, что Елена имела влияние на обращение Константина к христианству. Он отзывается о ней так: «Родительница этого света (Константина), питательница его благочестия». (Феодорит. Церк. История, кн. 1, гл. 18).

Император Диоклетиан

Не все время молодости провел Константин под кровом дома отеческого. Часть своей молодости он провел при дворе Диоклетиана в Никомидии. Он оставался здесь в качестве заложника: он взят был Диоклетианом, старшим императором, от Констанция в знак ручательства в верности и преданности этого последнего первому. По-видимому, пребывание Константина при дворе жестокого гонителя христиан не могло быть благоприятным для христианского развития Константина, но в действительности с христианами и их достоинствами он нигде более не мог ознакомиться в такой мере, как именно на востоке, при дворе императорском и в такую эпоху, какой было гонение Диоклетианово. Сам Константин впоследствии прямо признавал, что пребывание при дворе Диоклетиана было делом не последним в его обращении к христианству. В самом деле, при дворе Диоклетиана он мог познакомиться с лучшими людьми из христианского общества, которых было немало на службе у Диоклетиана, и ознакомившись, мог оценить их ревность, честность, преданность, верность и достоинства их жизни. В штате Диоклетиановского двора мы встречаем христиан в высоких должностях. Так, Лукиан имел должность камергера; Горгоний и Дорофей принадлежали к лицам, приближенным к императору; (Евсевий. Церк. История, кн. 8, гл. 1). несколько христианских юношей были при дворе в качестве императорских пажей. По свидетельству Евсевия, христиане также занимали видные места в административных сферах тогдашней империи. (Евсевий. Церк. История, кн. 8, гл. 1).

Так было, конечно, до времени гонения на христиан. Жизнь и столкновения Константина при дворе Диоклетиана с достойнейшими из христиан, которым не могли отказывать в уважении даже такие враги христианства, как Диоклетиан, должны были показать Константину, что за люди были христиане, как много хорошего вносило христианство в жизнь граждан. Здесь, на Востоке, Константин мог придти к представлению о силе и распространенности христианства; он мог видеть здесь «многолюдные собрания во всяком городе и стечения христиан в молитвенных домах, обширные церкви». Но вот кончились времена мира для христиан. Диоклетиан из благосклонного к христианам делается жестоким гонителем на христиан (303–305 гг.). Кровь ни в чем неповинных христиан льется ручьями; самые приближенные к Диоклетиану лица из христиан беспощадно наказываются и убиваются. Нельзя было смотреть на это зрелище без глубокого сожаления, а вместе и уважения к невинным страдальцам. Вот что, например, происходило в самой Никомидии, на глазах у Константина. Те, кто еще вчера окружали трон царский, ныне влекутся на казнь и они первыми из всех. (Евсевий. Жизнь Константина, кн. 1, гл. 15).

Священники, служители престола, без всяких допросов предавались в руки палачей. Лица нечиновные всякого возраста и пола ввергались в огонь, и так как их было слишком много, то их сжигали массами, других кидали в море, привязав камень на шею. Гонение никого не щадило. С каждым днем выдумывались новые и новые казни для христиан. Гонение было так распространено, что один писатель современник замечает: «Если б у меня была сотня уст и железный язык, то и тогда не мог бы исчислить всех мучений, какие терпели верующие». (Лактанций. Там же, гл. XV и XVI).