Затем я увидел, что на краешке моей кровати тихо сидит человек. С усами и козлиной бородкой, смутно знакомый. Я, кажется, помнил его лицо. Видел в книжке, в газете, может, в кино. Поди пойми.

Тут я вспомнил.

А вспомнив, не понял, заходить мне или нет. В конце концов, что сказать? Как себя вести? С таким человеком это трудно. Нужно осторожно, чтоб не говорить не те слова, вообще со всем нужно осторожно.

Я решил сперва еще раз обойти квартал. Читал где-то, что это помогает, если нервничаешь. Уходя, я слышал, как ругается Шипки, а потом кто-то уронил стакан. Мне-то с этого что.

Речь я решил заготовить заранее. «Вообще-то я не очень хороший оратор. Очень застенчив и напряжен. Сберегаю все и потом вываливаю слова на бумагу. Я уверен, что разочарую вас, но я всегда был такой».

Я решил, что этого будет довольно и, закончив прогулку вокруг квартала, сразу поднялся к себе.

Видно было, что Карсон и Шипки довольно напились, и я знал – мне они не помогут. Маленький картежник, которого они привели с собой, тоже был не ахти, только вот все деньги – с его края стола.

Человек с бородкой поднялся с кровати.

– Как поживаете, сэр? – спросил он.

– Прекрасно, а вы? – Я пожал ему руку. – Надеюсь, не слишком долго ждать пришлось? – сказал я.

– О, нет.

– Вообще-то, – сказал я, – я не очень хороший оратор…

– Зато когда выпьет, орет так, что башка отваливается. Иногда выходит на площадь и читает лекции, а если его никто не слушает – с птицами разговаривает, – сказал Шипки.

Мужчина с бородкой ухмыльнулся. Изумительная у него была ухмылка. Явно человек понимает.

Те двое продолжали играть в карты, а Шипки развернул стул и наблюдал за нами.

– Я очень застенчив и напряжен, – продолжал я, – и…

– За стенки держишься или по стенке ходишь? – заорал Шипки.

Это было очень гадко, но человек в бородке снова улыбнулся, и мне полегчало.

– Я все сберегаю, а потом вываливаю слова на бумагу, и…

– Наряжен или запряжен? – заорал Шипки.