— Если по календарю, то шестьдесят три луны. А если от первого большого снега до зелени, то год на год не приходится.

— А луна — это сколько дней?

— Двадцать один.

По ощущениям, местные сутки были немного длиннее привычных Нимрину. Он ещё ни разу не видел здешнего солнца, но чуял колебания Тьмы и доверял своим ощущениям. Колдунья разбудила его незадолго до полудня, и сейчас снова позднее утро. Часов двадцать восемь от восхода до восхода. Ничто не мешало произвести в уме дальнейшие подсчёты, но Нимрина обуяла сперва досада, потом апатия. Календарь своей родины он вспомнил, даже несколько вариантов календарей, а саму родину — практически нет. Сообразил, что местный год ему будет за шесть привычных, и что дальше?

Переговаривались не только Нимрин и Рыньи, залу наполнял ропот множества голосов. Сам Лемба тихо беседовал с Туньей, Аю и какими-то двумя пожилыми мужчинами. При желании, Нимрин мог бы вслушаться или прочитать по губам, но предпочёл задать мальчишке ещё один глупый вопрос.

— Мы кого-то ждём?

— Мудрую Вильяру. Странно, что её нет.

— Она пошла в Зачарованному Камню, чтобы восполнить силу после сражения, — сказала девочка рядом.

— Откуда ты знаешь, Ньями? — переспросил Рыньи.

— Мама сказала. На них напали, там был сильный колдун в снежном вихре, Вильяра с ним билась.

Мальчишка пренебрежительно фыркнул:

— Да ну, только в сказках колдуны бьются друг с другом!

— А вот и не в сказках…

Нимрин настроился послушать перепалку подростков, но тут сама Вильяра вошла — нет, влетела — в зал. Пронеслась до середины. Повела по сторонам дико блеснувшими глазами, вскинула руки и коротко взвыла. Подошла к Лембе и плюхнулась рядом. Кузнец заботливо подсунул ей свободную табуретку. Потом сам встал и зычно возгласил:

— Говорите и слушайте, о, родичи, слуги старшие и слуги младшие, отроки, старцы и калеки! Говорите в свой черёд всё, кому есть, что сказать, о беззаконной стае, посягнувшей на наш дом. Первое слово — моё слово, главы дома.

Нимрин тихонько спросил:

— А Вильяра?

Рыньи ответил одними губами:

— Мудрая заговорит, когда захочет. Помолчи, сейчас наше время слушать.

Лемба тяжело вздохнул, дождался полной тишины в зале и заговорил тише: