– Ты видел племянника в бою? Вот и я видел. Тут. Под Москвой в прошлом году. Он литвинов, как детей, разогнал ссаными тряпками. А мои люди разыскали видаков того большого боя под Новгородом. С той битвы его пешцы окрепли, а тюфяки у него ныне много лучше. Поверь – надежды мало. Очень мало. Разве что чудо какое произойдет. И если этот дурень, – князь махнул головой в сторону отошедшего подальше священника, – совсем потерял разум от своей злобы, то я – нет. Нам конец. Теперь – точно. Или голодом помрем, или племянник убьет. Хотя я не верю, что он бросит Москву в беде. Прибежит. Вот те крест – прибежит. Или ты думаешь, чего купчишки да бояре испугались переходить под мою руку? Проклятье! Вот ведь ввязался!
– Успокойся, – взял его за плечо хан.
– Успокоиться? – горько усмехнулся Борис Васильевич. – Думаешь, это нам поможет?
– Когда твой племянник придет, он поднимет на бой с Казимиром всех верных ему людей?
– Да, – кивнул Борис Васильевич. – Скорее всего. Я бы так сделал.
– Я тоже. Посему и думаю – вот тогда нам и нужно будет бежать. Сейчас же – это смерть. Мы не пробьемся. Да и Казимир нас не выпустит.
– А этих? – кивнул князь на священников. – С собой тащить? Они же обузой будут.
– Они заманили тебя в западню. Они посулили тебе несбыточное. Они убедили тебя поднять руку на брата. Да и запасов они много жрут. Разве ты им это простишь?
Борис Васильевич мрачно посмотрел за плечо хану на священника, настороженно присматривавшегося к их беседе. Несколько секунд князь размышлял, а потом улыбнулся улыбкой, похожей на оскал хищного животного, и тихо не то прохрипел, не то прорычал:
– Нет…
Глава 10
1472 год, 1 сентября, Москва
Борис Васильевич стоял на стене и внимательно наблюдал за тем, как по реке поднимались струги племянника. Проходили мимо крепостных стен и «парковались» у посада. Поголовье обитателей Кремля за минувшие пару дней серьезно сократилось. Его верные люди избавились от балласта и потенциальных предателей. Во всяком случае, священников, что укрылись вместе с ним в Кремле, вырезали минувшей ночью подчистую.
Злость ушла. Пришла решимость, а вместе с ней появилось желание побороться за свою жизнь и судьбу. Хуже того – кое-что прояснилось с тем отравлением. Священники перестраховывались. Они ведь всей этой пакостью занимались. Тела тоже они забрали. Какие мертвые, а какие просто весьма болезные. И не все из тех, кто числился мертвым, таковыми оказались. Хитрецы. А значит, теперь что нужно делать Борису? Правильно. Главное – племяннику под горячую руку не попадаться. А потом, как все остынут, можно будет и поговорить.
С отмашки Бориса Васильевича преданные ему бойцы начали готовиться к прорыву. Рывок должен был получиться мощным и внезапным. Поэтому заранее седлать коней и собираться опасались. Вдруг кто сбежит да противникам расскажет? Да и готовились все к долгой осаде, а не бегству. Публично, во всяком случае. Сам же князь оставался на стене и наблюдал, сохраняя внешнее спокойствие. Но лишь до того момента, как понял – все пошло не так, как они с ханом планировали.
– Безумец! – прорычал Борис Васильевич и в ярости бросил оземь свой шлем. Ну, точнее, не оземь, а об кладку крепостной стены. Да так, что тот слегка деформировался. А потом спустился со стены и свалился на ближайшее относительно чистое «посадочное место».
– Что случилось? – осведомился Ахмат.
– Этот безумец оставил весь городовой полк, усиленный купеческими дружинами, нас караулить. А сам двинулся к Казимиру.
– Ты уверен?
– Сам посмотри. За ним уже телеги свели на внешних завалах.