- А вам все скажи, да покажи.
- Ну что? Отметим? – предложил Бурый.
- Можно, почему нельзя? – его тут же поддержал Седой, а я подумал о том, что не могут наши люди без отмечания, совсем.
Церемония празднования была, можно сказать символичной, но я не настаивал на продолжении, у краткой поинтересовавшись у Воислава по поводу данных с модуля Тумана, на что получил утвердительный ответ, и тут же увидел пикнувший конвертик. Воислав не преминул напомнить про оцифровку кого-нибудь из добровольцев, на что я вздохнул и молча кивнул, про себя надеясь, что в этот раз меня не накроет медным тазом.
- Товарищ майор!
- Отставить, - резко остановил Воислав, подскочившего бойца: - Ну что, Сень, не передумал?
- Никак нет!
- Что ж, тогда знакомься, твой проводник, - Воислав указал на меня, внимательно смотрящего на паренька с именем Веселый.
- Семен, - Веселый протянул руку, я ответил, пожав ее.
- Сам вызвался, - Воислав среагировал на мое молчание: - Он из взвода Тумана, из последней партии.
- Обрубок горячего копчения ГОСТ, - с кривой ухмылкой отозвался Семен: - Изготовлен по индивидуальной рецептуре при помощи десяти РПГ во фритюре Т-95.
- Хм, теперь понял, почему твой ник Веселый.
- А чего плакать, когда рыдать надо? Вот и ржу, ибо так веселее, а плакать, пусть бабы плачут, что такого парня им не видать, - Веселый Семен вновь улыбнулся.
- Ну что? Готов попробовать? – спросил я, но этот вопрос был адресован больше мне, нежели к Семену, он, судя по его настрою, давно был готов.
- Так точно!
- Ну тогда поехали.
Уже знакомый облик мира встретил радужным сиянием десятков окруживших меня сосредоточий жизни. Я ощутил силу, пульсирующую в них, мне тут же захотелось заимствовать ее, впитать в себя, всю без остатка, но я смог сдержаться. Еле-еле, но я смог сдержаться, осознав, что это желание никуда не уйдет, ведь это голод, первородный и необузданный, и в моем подсознании пробудилось тоскливое воспоминание давно утихшего ощущения, внушаемого когда-то сущностью, вселенной мною в двуручный меч.
Не до воспоминаний сейчас, прочь ненужные ощущения, сила, поступающая по мерцающей нити из внешнего мира, переполняла стоящий передо мной аватар Веселого. Но там несла в себе отпечаток боли, уже знакомой, пережитой мною, когда я вытаскивал Тумана. И сейчас вновь нахлынуло, обрушая неистовым потоком его обрывки пережитого, сопровождаемые эмоциями и ощущениями. Я почувствовал запахи пороха и дизеля, почувствовал вкус пропитавшейся сажей крови, ощутил всесокрушающую боль разрываемого осколками металла тела. Молча, сквозь стиснутые зубы я тянусь к паутине нитей, избирая нужную, переживая очередной поток нестерпимой боли, не способной сломить лишь одну единственную мысль «цель, сведение, залп, цель сведение, залп…». Стерпел, сжимая зубы, стерпел, ибо если эти ребята смогли, то и я смогу.
Рука от разрывающей саму суть боли чуть не отпустила уже натянутую нить, нежно ухватилась, вторая присоединилась, и я потянулся к разуму Семена, вопрошая у него разрешения помочь, как это было с Туманом. Мгновение, я ощущаю себя в истерзанном обрубке тела и понимаю, что его более ничто не держит в нем, и сейчас нужно лишь одно, спокойно пойти вслед за мной, не отпуская моей руки. Время терпит, торопиться не нужно, и поэтому можно еще раз обдумать, ибо после решения уйти обратного пути уже не будет. Что-то будто бы меня подтолкнуло, мол, чего толпишься в проходе, и я начал удаляться прочь от далекого тела, а в голове вдруг появилась мысль, что таким образом я мог бы попробовать поменяться местами, войдя в освободившееся от разума тело, вот только зачем?
Мое собственное тело налилось свинцом, но я остался в сознании и сейчас сидел, молчаливо опустив голову и рассматривая карабкающуюся по травинке божью коровку.