Поляк, осторожно подошел к ней, на этот раз не кланяясь и не пригибаясь. Щуп держал горизонтально, прислушиваясь к своим ощущениям. По краю невидимой аномалии перекатывалось с боку на бок, поблескивая и играя желтоватыми иглам и бликующими гранями словно кристаллизованного материала, два артефакта «ночная звезда» и «золотая рыбка». Перешагнув лежащих на земле кровососов и какие-то железки Поляк некоторое время изучал признаки, показывавшие границу аномалии и лежащие в ее пределах артефакты, затем дал задний ход. Подошедшие сзади сталкеры вопросительно уставились на поисковика.

— Не достану… дразнится… — сказал он и снял противогаз. На лице читалась лихорадочная работа мысли. Противоборство да и нет. От возбуждения его лицо вспотело, и он казалось перестал обращать внимания на запахи.

Танцор собравшийся было тоже снять противогаз, тут же передумал. Едва ему в нос ударил смрад разложения. Транзит, глядя на Танцора лишь хмыкнул, и даже не коснулся своей маски ПФМ гораздо более удобного противогаза со сплошным стеклом. На ПДА Транзита упало сообщение от Шурина: «Вы скоро? Выбирайтесь». Глянув на время Транзит с удивлением обнаружил невозмутимые цифры пятнадцать тридцать, оказывается, что топчутся они на этом месте уже больше полутора часов и время неуклонно катится к времени возвращения.

— Поляк, у тебя двадцать минут. Шурин беспокоится, — сказал Транзит.

Поляк растерянно посмотрел на свои часы, на державшего его автомат Танцора и махнул рукой.

— Обождет, не переломится. Еще пару часиков и считай все в шоколаде. Дай воды, — обратился он к Танцору, и дождавшись пока тот подаст с его пояса флягу дополнил. — Я бы вообще до вечера подождал, сдается мне, мамки не всех своих деток из дому выставили.

Транзит отрицательно покачал головой:

— Нет. Тридцать минут от силы Поляк, до вечера здесь нельзя.

Поляк сплюнул, и решительно развернувшись пошагал к стоящей в тридцати метрах жарке расположенной севернее, также обнявшей танк своими испепеляющими тысячными градусами, невидимыми сейчас, но заставившие глыбу металла почернеть с краю, а по центру стать малинового от высокой температуры цвета и подкидывать вверх весело летящие искорки раскаленного металла через уже выжженный люк, будто древесную золу подхваченную пионерским костром. Опять же, стоя за пульсирующей границей аномалии можно было есть мороженное, без риска что оно потечет раньше времени, но стоит включить аномалию, как спасительные сантиметры безопасности сожрет многотысячное ревущее пламя.

Транзит и Танцор последовали за Поляком, переступая завалы кровососов и огибая туши псевдогигантов лежащих рядом с танками на которых не осталось ни какого обвеса. Поляк легко, практически играя, вытащил уже даже для новичка доступный артефакт «глаз», который откатился от крайней границы включения аномалии почти на метр. Крупный, размером и формой напоминающий килограммового карася артефакт практически не светился, но имел ярко красный свет, напоминающий дамский лак для ногтей, только насыщенность его была гораздо выше. Артефакт был способен быстро останавливать кровотечение, будучи приложенным к ране. И, как выяснили ученные, цветовой спектр длины волны, испускаемый артефактом, не являлся красным, он вообще за границей восприятия человеческим зрением, а направленный на артефакт свет вообще не отражается, то есть «глаз» должен быть в принципе невидимым. Но имеющаяся реальность твердила свое, человек прекрасно видел самый насыщенный красный цвет, невидимого в соответствии с наукой предмета. Вопрос чем он его видел или что он видел?

Еще один артефакт, который распаленный Поляк не смог определить неверно колебался на границе включения, его форма и цвет смазывались преломляющимися от температуры жарки воздушными потоками. Раздираемый соблазнами сталкер долго фехтовал щупом, каждый раз сантиметр за сантиметром приближаясь к возможно новому артефакту, который сможет загнать за баснословные деньги. Вот он, за неверной пеленой горячего воздуха, поблескивает сине-зеленым, словно припущенный тросниковым сахаром синий абсент. Вон он покачивается, словно решая куда ему перевалиться, либо вслед за отступающей на данном этапе своего цикла границей аномалии, сжимающегося периметра, либо в сторону странного и смешного человека, водящим рядом с ним своей смешной палочкой.

— Иди к папочке, иди… — приговаривал взмокший от напряжения Поляк, — ты уже большой, хватит у мамки сиську сосать… папочка тебя ждет… давай, давай мой хороший…

Артефакт словно послушав, перевалился через грани и на десяток сантиметров приблизился к Поляку. Внезапно, жарка словно почувствовал неладное вдохнула, расширившись практически на метр. Поляк отскочил от приблизившейся к нему стены жара и преломляющегося воздуха словно мангуст от змеи. Транзит сокрушенно цокнул языком:

— Поляк, не достанешь… убираться пора, время, — сказал он.

— Время, не время, — раздраженно передразнил Поляк, — так вас за ногу, какое еще на фиг время? — явно не желая понимать Транзита затупил сталкер — поисковик, находящийся в состоянии артефактной лихорадки.

— Я тебя щас стукну, — резонно заявил Транзит, — и потащу. Или вон Танцор стукнет. Собирайся!

По лицу Поляка пробежали волны мучительной борьбы с самим собой. Целое поле артефактов, лежащих почти на равном месте, да еще каких! Всего по одной аномалии, никаких лабиринтов и болтов. Да от нее убежать можно просто сделав шаг назад, а не жмурясь и замирая, прижиматься спиной к другой подпирающей тебя аномалии, молясь что бы и та которая сзади тоже не решила вдруг проверить границы своих владений.

— Транзит! — наконец умоляюще вымолвил он, — ну, Транзитик, ну дай мне еще хоть одну пощупать… я ж… я ж… для всех стараюсь, — словно шестилетний ребенок у строгой мамы зовущей его домой попросил он, мол «мы тут недалеко погуляем, на стройку не пойдем, а кушать я не хочу, ну мам…»

Транзит не выдержал, посмотрев на ПДА. «Шестнадцать десять, черт побери, ни в какие ворота…»

— Поляк, последняя и то что проще. Пятнадцать минут! Не уложишься, буду бить! — с готовностью сказал он, грозя кулаком.