– Последнее время я пишу в качестве терапии.

– Что пишешь?

– Свою историю, что произошло – во время плена, потом…

– Потом?

Я киваю.

– Жизнь после плена – не сахар. Все пугает и сбивает с толку, а иногда бывает очень одиноко… Во всяком случае, записывать все это – вести хронику «тогда» и «сейчас»… Это просто мой способ все осмыслить и как-то разобраться в этом.

– И как получается?

– День на день не приходится – наверное, как и со всем остальным.

– Собираешься когда-нибудь поделиться своим произведением?

– Возможно, однажды.

– Что ж, если что – я первый в очереди. – Его взгляд падает на мою руку, лежащую на коленях.

Я тоже смотрю туда, замечая, какие яркие мои шрамы на солнце. Натягиваю на них рукав.

– Я тебе кое-что принес, – говорит Джек, залезая в рюкзак. И протягивает мне коричневый бумажный пакет для завтрака.

– Ты принес мне еду, – удивляюсь я, заглядывая внутрь. Достаю квадратную упаковку, но это не еда. Это компакт-диск Джиджи Гарви.

– Из ее концертного тура, – говорит Джек.

– Концерт, который я пропустила.

– Который мы оба пропустили. Ничего страшного; просто пойдем на следующий. А пока у тебя будет это. – Он переворачивает диск. И там – автограф Джиджи Гарви со словами: «Будь храброй, милая Джейн. С любовью, Джиджи».

Я зажимаю рот рукой.

– У тебя есть CD-проигрыватель? – спрашивает Джек. – Я не знал, но не мог упустить возможность. Решил, ты сумеешь как-нибудь его послушать.

– У родителей наверняка где-то есть.