Работников рядом с коттеджем видно не было. На всякий случай Макальбин подождал в тени деревьев. Затем, когда на окрестности стала медленно опускаться ночь, двинулся к цели. Дойдя до домика Бабули он, низко пригнувшись, обогнул угол под прикрытием окружавшей здание изгороди. И очень осторожно приблизился к освещенному окну.

Внутри по радио играла музыка прошлых лет. Качалось кресло-качалка. Макальбин приготовил камеру и подошел к окну. Вытянулся во весь рост и кое-как заглянул внутрь. Посреди обшитой сосной комнаты стоял мольберт. На мольберте — картина с крошечными фигурками людей, катающихся на санях. Макальбин увидел седую голову и спину в шерстяной шали. Слабая рука клала мазки грязно-коричневой краски на бока крошечной лошадки. Макальбин щелкнул камерой.

Рука отложила в сторону кисть, затем сняла седой парик. Казуэлл поднялся, отбросил шаль и направил пистолет прямо в окно.

Макальбин отпрянул и бросился бежать — в другом направлении, не той дорогой, что пришел.

Последние отблески дня угасли, зыбкая синяя темень затопила лес. Деревья становились все чернее. Со всех сторон Макальбина обступала безмолвная, зловещая ясность. Он с силой прижимал растопыренные ладони к своей мягкой груди, жадно хватал холодный воздух раскрытым ртом. Макальбин пытался дышать неслышно, но пока он медленно взбирался по лесистому склону, из груди его начал вырываться хриплый свист.

Макальбин прислушался к погоне, но ничего не услышал. Зыбкий, холодный туман затоплял пространство меж заострившихся, голых деревьев. Макальбин устремился дальше, вверх по склону. Листья хрустели, как ни осторожно он ступал; шум от его шагов эхом отдавался в подлеске. Макальбин снова остановился и стал напряженно слушать. Ни звука, не считая его собственного дыхания. Боль в груди проникала все выше, сжимая легкие. Он перевел дух и двинулся дальше.

Макальбин не мог уследить за деревьями. Ему казалось, что они перебегают с места на место. Он стал, вгляделся в темноту — и от изумления резко втянул в себя воздух. На верхушке холма кто-то неподвижно стоял и ждал; ждал терпеливо, темный и прямой, словно одно из этих мертвых деревьев. Макальбин был уверен, что там, наверху, по левую руку, стоит какой-то человек — вероятно, кто-то из здешних работников, крупный мужчина — и поджидает его. Макальбин упал на четвереньки и медленно пополз прочь от зловещей фигуры. Он прижимался к земле, обдирая ладони и холеные коленки о колючки и обломки отвалившихся сучков. Через несколько долгих минут он, озираясь, поднялся и тут же бросился наземь. На горизонте его поджидал еще кто-то — другой человек, со скрещенными на груди руками, ноги широко расставлены, силуэт размыт надвигающимся туманом, но он, несомненно, там был.

Макальбин пополз в другом направлении, еще тише, еще медленнее. Он старался делать все беззвучно, перемещаться и дышать, не привлекая внимания. Туман сгустился, надвигающаяся ночь становилась все промозглее. Макальбин взглянул на часы. Оказалось, что он пробыл в перелеске всего тринадцать минут. Он снова вздохнул и двинулся вперед.

Спустя целую вечность — а на самом деле еще минут одиннадцать — он вышел к границе леса и увидел перед собой, у дороги, небольшую расчищенную площадку, где Нэн поставила машину. Нэн была по-прежнему там: в тени колючих, утыканных хвоей ветвей виднелся ее автомобиль. Не задумываясь теперь о сигнализации, Макальбин кинулся к проволочной ограде, подпрыгнул, схватился и перелез через нее. Сирена молчала.

Макальбин приземлился и ринулся к машине. Распахнул дверцу и бросился на сиденье рядом с водительским.

— Быстрей отсюда, — сказал он и осекся.

За рулем сидел Казуэлл, все с тем же небольшим револьвером в руке. Другую руку он протянул к радио и выключил его.

— Хотел послушать прогноз погоды. Похоже, завтра может выпасть снег. Того и гляди пойдет, вам не кажется?

К Макальбину вернулась способность дышать.

— Где Нэн?

— Один из моих помощников отвез ее домой.

— Вам это просто так не сойдет, Казуэлл, — вы гнали меня, как какого-то дикого зверя, да еще похитили Нэн Хендри. Мы в Коннектикуте, в пригородной зоне, а не в каком-нибудь средневековом королевстве.

— Никто ее не похищал, она жива и здорова, — ответил Казуэлл. — Просто Нэн, знаете ли, с нами заодно, как и многие другие. Вы сами, мистер Макальбин, указывали на то, как много местных жителей обязаны Бабуле своими доходами. В общем и целом, старуха приносила нам около полутора миллионов в год. Когда она умерла — нынешней весной, — мы решили не обращать на это внимания. Сымитировать ее чудовищно упрощенный стиль весьма легко. Бабулины творения производит для нас один молодой художник, приятель Нэн. Вы первый, кто влез в наше маленькое дельце.

— Я совершил ошибку, доверившись Нэн, да?

— Никогда никому не доверяйтесь без необходимости, — отозвался Казуэлл. — Мне не особенно хотелось посвящать в Бабулино предприятие два с лишним десятка людей в Пэксвилле и по соседству. Однако сложный план нередко подразумевает большое число участников.