— Ари! — воскликнула я и подбежала к ней. Малышка сидела, обняв коленку и стойко пыталась сдерживать слезы. Губы ее дрожали, но девочка не издала ни звука.

— Вот так, — улыбнулась я, проводя рукой по колену, которое стало затягиваться.

— Спасибо, мамочка, — пискнула Арсана младшая. — Я тебя так люблю.

— Помнишь главный закон лечения от нашей мамы? — спросил Алекс.

— Нужно поспать? — скуксилась малышка.

— Именно, — произнес он и подхватил нашу дочь на руки. Малышка вовсю уже зевала. Алекс унес ее из сада, подмигнув нам на прощание.

— Иногда мне кажется, что нашу дочь он любит больше, чем меня, — улыбнулась я.

Крис в ответ обнял меня.

— Это не так. Просто ее он любит по другому.

— Знаю, — согласилась я и уложила свою голову ему на плечо. — После рождения чистокровной белой волчицы все племя словно с ума сошло. Они портят нам ребенка, — пожаловалась я.

— Ари — смышленая девочка. Она справится. А мы ей в этом поможем.

Крис нежно прижал меня к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Но тут наше внимание привлёк какой-то спор. Мы переглянулись и отправились на звук, чтобы выяснить, в чем дело.

— Эльза, дочка, хватит, — услышала я убитый женский голос. — Это совсем не смешно.

— Не называй меня так, — топнула ногой девочка лет семи. — Я уже говорила, что ты не моя мама.

— Что происходит? — спросил Крис у женщины лет сорока.

— Простите, ваше высочество, — поклонилась женщина. — Хотела дочь свою показать вашей жене. Малышка как говорить научилась, так сладу с ней нет. Родных не признает. Не побрезгуйте, осмотрите дочку.

— Разумеется, я помогу вам, — удивилась я. Тут произошло что-то странное. Девочка резко обернулась и уставилась на меня разноцветными глазами, из которых потекли слезы.

— Любопытно, — произнесла я. — У кого-то еще в семье встречалась гетерохромия?

— Это ещё что такое? — удивилась женщина.

— У малышки один глаз карий, а второй зеленый.