Эвелин! Она подарила ему все это. Что он может дать ей взамен, кроме своей любви? И оставшейся жизни, всей, без остатка. Но может, это тоже немало? Он закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат детской кожи.
– Я сначала пошла к маме, но услышала музыку в зале. И решила посмотреть. А что ты здесь делаешь? – глазенки загорелись интересом.
– Это такие специальные упражнения, чтобы подольше оставаться здоровым.
– А мне такие тоже нужны?
– Тебе еще рано, маленькая. Но ты можешь заниматься другими. С мамой.
– А я хочу с тобой, – упрямо ответил ребенок.
– Но я начинаю заниматься очень рано, ты в это время обычно спишь.
– Все равно.
Дэвид подумал. Ему страшно не хотелось огорчать дочь.
– Давай сделаем так. Я буду начинать свои занятия попозже, а ты, когда захочешь, будешь приходить сюда сама. Хорошо?
Элин кивнула, а потом сладко зевнула.
– Не хочешь еще немножко поспать?
Дочь упрямо помотала головой.
– Посиди тогда здесь, в уголке.
Он закутал ее в свой махровый халат и усадил на деревянную скамью, рядом с собакой. Теперь музыка играла не только в зале, она громко пела и в его душе. Даже привычные упражнения приобретали особый смысл, когда рядом сидела дочь и серьезно смотрела на него своими чудесными глазенками.
Они уже были на середине дорожки, когда Эвелин заметила их из широко открытого окна.
– Эй, вы далеко?
– Полетим в центр. Сначала зайдем к Учителю, я давно обещал Элин, – ответил муж. – А потом побродим немного по парку и вернемся обратно.
– Хорошо. Только не долго, а то я буду волноваться.
– Мам, ты не скучай. Мы скоро! – Элин помахала рукой и взяв отца за руку, потянула за собой. Дэвид, подмигнув жене, покорно пошел за дочерью.